Купала, Колас и… Чуковский

Многие писатели России не раз и не два приезжали в Минск, другие города Беларуси. Выступали в разных городах и весях перед читателями, участвовали в разных съездах и конференциях. Владимир Маяковский, Константин Паустовский, Сергей Сартаков, Александр Твардовский, Николай Рыленков, Михаил Исаковский… Своя связь с Беларусью, белорусской литературой — и у Корнея Чуковского…

Кто не знает этого писателя и его сказки? Кто не знает — тот и в школу не ходил, и в детстве на утренниках стихотворений не читал и даже не слушал!..

Масштаб таланта всемирно известного детского писателя подтверждают тиражи его книг. К примеру, в минувшем 2020 году Корней Иванович становится самым издаваемым автором детской литературы. Согласно данным Российской книжной палаты совокупный тираж книг про Бармалея, Мойдодыра и Муху-Цокотуху в различных издательствах составил 1, 08 миллиона экземпляров. И это только за один год!.. В 2017 году тираж книг Чуковского был равен двум миллионам экземпляров.

Родился писатель, как известно, в Санкт-Петербурге. В марте 1882 года. Умер в Москве в 1969 году. Прожил долгую, полную самых разных — в том числе и драматических — событий жизнь. Занятие детской литературой соседствовало с художественным переводом, литературоведением, литературной критикой, публицистикой. В 1962 году за книгу «Мастерство Некрасова» писатель был отмечен Ленинской премией. В Великобритании Корней Чуковский удостоен степени доктора литературы Оксфордского университета. Его жизни хватило на дружбу, отношения с сотнями, а может — тысячами людей, чьи имена и сегодня остались в истории культуры и даже в политической истории.

Есть у замечательного писателя и литературоведа своя связь и с Беларусью. И не только потому, что его книги переводились на белорусский язык и издавались в Минске… «Мойдодыр» вышел в Беларуси в 1953 году. Книга сказок — в 1959 году. На белорусский язык произведения классика мировой детской литературы переводили Юрка Гаврук, Владимир Дубовка, Алексей Зарицкий, Аркадий Кулешов, Янка Сипаков…

А Беларусь Корней Иванович открыл еще в начале XX века. Сохранилось такое документальное свидетельство в книге-дневнике витебского поэта Давида Симановича. Читаем ззапись от 18 февраля 1979 года: «… Недавно мне показали старую, но хорошо сохранившуюся фотографию, на которой я узнал молодого Чуковского. Корней Иванович стоит над Западной Двиной и любуется простором, открывающимся с крутого берега. На обороте снимка надпись: 1913. В начале осени того года тридцатилетний писатель совершил многодневную поездку и выступал с лекциями в наиболее крупных городах. «Привет из Минска, — пишет он в письме 22 сентября. — Сижу в гостинице — слышу, как внизу в ресторане играют румыны. Но не долго мне их слушать — завтра я в Витебске, послезавтра в Смоленске, 25-го в Двинске, 26-го в Либаве, 28-го в Гомеле, 30-го в Витебске, 3-го в Бобруйске и т. д. … Лекцию дописывал в поездке. Пожалейте меня — и позавидуйте: сколько я людей вижу новых, сколько сценок, образов, пейзажей и т. д." Одна из витебских афиш тех дней известила горожан о том, что петербургский литератор К. И. Чуковский прочтет лекцию об Оскаре Уайльде. По воспоминаниям с Корнеем Ивановичем «было удивительно интересно. Во время прогулок он рассказывал о Куокколе, о Репине и о многом другом…»

Листаю первый том «Дневников» самого Корнея Ивановича. В 1913-м Витебск, Гомель, Бобруйск, Беларусь не нахожу. Записи за 1913 год заканчиваются 22 июня.

Но в дневниках великого писателя передо мной открывается множество страниц, связанных с «белорусской темой» через имена и персонажи. И тех, кто жил и работал в Беларуси, а еще — уроженцев Минска, Витебска, Гродно, уже состоявшихся в других городах и весях… Еще в 1909 году К. Чуковский делает запись о Баксте Льве Самойловиче, художнике, родившемся в Гродно: «Сейчас у меня был И. Е. Репин <…> Про Бакстов портрет Белого сказал: старательно…» Со страниц дневника мы знакомимся со Львом Влдаимировичем Вольфсоном — уроженцем Витебска издателем, владельцем издательства «Мысль» (существовало в Петрограде в 1922—1929 гг.), которое выпустило книги Ирины Одоевцевой, Владислава Ходасевича, Федора Сологуба… Как переводчик с издательством сотрудничал сын Корнея Ивановича — Николай. Писатель часто пересекался со скульптором Ильей Гинцбургом, который родился в Гродно в 1859 году. Первая запись — от 5 ноября 1908 г.: «Гинцбург рассказывал о Репине: у него надпись над вешалкой „надевайте пальто сами“, в столовой табличка: „Обед в 5 час. Вечера“ и еще одна: „Если вы проголодались, ударьте в гонг“. В гонг я ударил, — рассказывает Гинцбург, — но ничего не вышло, тогда я пошел на кухню и попросил кусок хлеба». 21 января 1925 г.: «Илья Еф. ждет к себе Гинцбурга — волнуется, почему ему не выдают паспорта». 7 августа 1925 г.: «4 года со дня смерти Блока.

Вчера приехал ко мне Гинцбург, скульптор, привез письмо от Репина, обедал, рассказывал много о Репине. Оказывается, что те фрукты, к-рые привез Репину Штернберг, были действительно отправлены И. Е-чем в гельсингфорскую лабораторию — для анализа. Из лаборатории был получен такой ответ:

«В присланных вами фруктах ни металлических, ни растительных ядов не найдено. Но м.б. в той стране, откуда вам прислали эти фрукты, существуют яды, до сих пор нашим ученым не известные».

За анализ с Репина взяли сто марок — пять рублей. Гинцбург между прочим рассказал:

«Когда-то Репин написал портрет своего сына — Юрия. (С чубом). Пришел к Репину акад. Тарханов и говорит: великолепный портрет! Я как физиолог скажу Вам, что вы представили здесь клинически-верный тип дегенерата… Ручаюсь вам, что и его родители тоже были дегнераты. Кто этот молодой человек?

— Это мой сын! — сказал Репин».

Дневниковые записи, чаще рассчитанные на публикацию исключительно после смерти автора, очень часто сражают откровенностью, непосредственностью, субъективистским изложением тех или других деталей. Еще больше усложняют они понимание читателя последующих поколений в том случае, если автор старается быть в некоторых записях всего лишь безучастным летописцем…

На одной из страниц 1927 года мы знакомимся с Софьей Шамардиной и ее мужем — Адамовичем Иосифом Александровичем (1896 — 1937), наркомом внутренних дел Беларуси. «Ночь на 24 февраля. Сейфулина пригласила меня на завтра, на 5 часов. <…> На двери — медная доска — очень большая — „Сейфуллина — 27 — Вал. Правдухин“. Наконец открыли. Лирика, вино. Сейфуллина пронзительным въедливым голосом стала ругать Чагина: „Ваша газета — желтая, вы ее сами не читаете, сколько раз я звонила вам: читали эту мерзость? (про какую-нибудь статью.) А вы и не читали, потому что вы сволочь“. Чагин весело оправдывался. Видно было, что ругательства Сейфуллиной для него привычны. Сейфуллина вообще взяла тон ругательной искренности. Мне: „Я Чуковского люблю, и когда он со мной, он вполне мной овладевает, а когда уйдет, мне все кажется, что он надо мною смеется“. Иногда искренность и, так сказать, установка на детскость <…>

Пришел муж Софьи Сергеевны, нарком Белоруссии, Адамович. Очень плечистый, спокойный, умный, сильный. Из простых рабочих. Сейфуллина и на него накинулась со своей пронзительной детскостью. — Что за язык — белорусский. Выдумали язык — наркомы. Собрались, накупили французских и немецких грамматик, истратили триста рублей и выдумали белорусскую мову. Да дай ты мне три червонца, я тебе лучшую мову придумаю. А ведь простой народ вашей мовы, как и в Украине, не знает.

Он спокойно: — Ну что ж, значит, миллионы людей ошибаются, вы одна знаете правду.

Она: — Ну что это за язык! На Украине каждую минуту, войдешь в комнату, на тебя гаркнут по-звериному: „Будь ласка зачиняй двер!“

Выпили. Адамович стал поднимать свою жену к себе на плечи. (В нем шесть пудов, а в ней четыре.) Потом предложил проделать тот же номер с Сейфуллиной».

Несколько слов о Шамардиной. Родилась в 1894 году. В Несвиже, на Минщине. В семье вышедшего в отставку офицера. В начале минувшего века семье переехала в Минск. В 1913 году Софья окончила женскую гимназию. Отправилась на Бестужевские курсы в Санкт-Петербург. Устроиться в столице ей помогал Корней Чуковский — с которым родители были знакомы через своего минского друга. Софья дружила с Владимиром Маяковским, стала прототипом Марины в его поэме «Облако в штанах»… Выйдя замуж за Иосифа Адамовича, сделала карьеру в партийных и государственных органах. В 1937 была репрессирована. Выжила. В 1949 году — новый срок… Последние годы провела в Москве и Переделкино, куда в пансионат ее пристроила Лиля Брик. Умерла в 1980 году. Похоронена Софья Шамардина на деревенском кладбище в Переделкино.

… С созданием Союза советских писателей Корней Чуковский, несмотря на то, что его произведения, адресованные юному читателю с трудом пробиваются через политическую цензуру, — в эпицентре литературной жизни страны. С ним переписываются политики, его имя упоминается в самых серьезных партийных отчетах, его приглашают на разные пленумы, торжественные заседания…5 декабря 1934 года Чуковский пишет в своем дневнике: «… Вечером позвонил к Каменевым, и они пригласили меня к себе поужинать. У них я застал Зиновьева…» В 1936 году в стране идет подготовка к пушкинским торжествам… «10/IV. Третьего дня получил приглашение, подписанное Бубновым, явиться в Кремль для обсуждения предстоящих пушкинских торжеств. <…> С новым портфелем (кот. я купил в Мосторге) иду к Кремлю. Издали вижу Севастьяныча. В качестве чичероне Эфрос. Он тут бывал, все знает, хлюпаем по лужам — и вот мы уже в длинном зале заседаний Совнаркома. Уютно и величественно. Портреты Ленина и др. вождей… Буден [ н ] ый, Куйбышев… Пушкин. Целый ряд подлинных Пушк. реликвий по стенам. Павел Тычина, Янка Купала, Мейерхольд…» И хотя там было кому занять, отвлечь Чуковского, все же Купала оказывается в поле его зрения… И вот уже… «… Ездил в Сокольники с Янкой Купалой. Тихий, скромный, приятно-бесцветный человек. Показывал мне письмо Валерия Брюсова, которое он получил в 1914 году, когда Брюсов был военным корреспондентом. „Ваши стихи подлинные“, — писал ему Валерий Брюсов и тут же приложил 3 перевода его стихов, сделанных в один день. Янка Купала — очень рассеян. Принес мне это письмо и забыл у меня на столе. Пришел за ним и забыл книжку. Пришлось идти в третий раз за книжкой. Был он на вечере „Памяти Маяковского“. В восторге от Яхонтова. Мы в Сокольниках познакомились с одной мамашей (с двумя детьми), которая вдруг сказала мне: „вы такой волнительный“…»

На страницах дневника Корнея Ивановича Чуковского — и белорусский поэт, общественный деятель Андрей Александрович, с которым автор «Мойдодыра» встретился на комсомольском съезде, и писательница, журналистка Фрида Вигдорова, которая родилась в витебской Орше, и переводчик, испанист Давид Выгодский, уроженец Гомеля (это ему посвятил свое стихотворение «На Моховой семейство из Полесья» Осип Мандельштам), и об Андрее Андреевиче Громыко («Высокий мужчина, бывалый — и жена его. Рассказывал им о Пастернаке…»)… Живые, хотя и лаконичные описания встреч со многими современниками делают дневники Корнея Чуковского интересными не только для историков, но и для обычных читателей.

Алесь КАРЛЮКЕВИЧ