Однажды в начале мая... про корни и корешки

Однажды в начале мая на сады, которые уже во всю цвели, за ночь обрушился пушистый белый снег. Утром ноги разъезжались по намокшей под таким неожиданным одеялом большой уже траве, а яблоневые ветки, обремененные цветами и налипшим снегом, были близко-близко от земли, как случается только в конце августа, когда наливаются яблоки. Картина с утра была фантасмагорическая и завораживающая одновременно. И жалко было цветов, трав, аистов, что, растопырив мокрые перья, жались друг к другу в гнезде, саму себя, ведь вот же — май, весна, радость и вот такой казус, который может всю эту красоту и радость нарушить и испортить…

И вдруг среди заснеженных ивняков на речке раздался робкий свист. Соловей? Неужели соловей? Взяв первую негромкую ноту, птица замолчала, словно прислушиваясь: уместно ли получилось. Через пару минут, видимо, решила, что кстати — и по окрестностям разнеслось такое самоутверждающее техканье и посвистывание, что уже и сомневаться неловко было: соловка разошелся вовсю. Через пару минут его подхватил сосед, через мгновение защелкал еще один на старом тополе. Над заснеженным пространством неслись соловьиное пение — за все предыдущие годы жизни такого наблюдать не приходилось. За соловьями оживились скворцы, стали им подсвистывать, качаясь на лохматых от снега ветках. Подал свое «угу-у» дикий голубь из большой липы на улице. Встрепенулись в гнезде аисты — вставали на свои длинные долговязые ноги и принялись на два клюва клекотать, смешно заламывая гибкие шеи. Беленький снег абсолютно по-зимнему искрился на солнце, что показалось из-за крыши, а над ним царила обычная весенняя какофония. И это пение стало началом того, что должно было случиться обязательно: солнце поднялось выше, очень быстро растопило весь снег, который лишь несколько минут взглянул на прощание хиленькими ручейками, а к обеду и воспоминаний от него не осталось — поглотила жадная до влаги земля. Опять вокруг был обычный май — цвели сады, пели птицы, от россыпи одуванчиков желтело в глазах. Словно и не было этой диво-соловьиной трели над заснеженными ивами...

Наблюдая эту необычную картину, с восторгом ее вспоминая вечером, я думала о том, что она станет одним из самых интересных воспоминаний в жизни. Но мы же можем только загадывать, а решаем, как будет, совсем не мы... Я точно буду помнить всю оставшуюся жизнь, в каком именно мае случилось это снежно-соловьиное чудо, потому что это был последний май, когда я была не только дома — я была у мамы. Вот так оно получилось...

Следующий май был страшный и болезненный, самый черный май в жизни. Родной дом был холодный и пустой, и приезжать в него не хотелось совсем. Еще хуже было возвращаться в город, потому что некому было позвонить и просто сказать: «Ну, я уже дома»... Как в сомнамбулическом сне, мы садили в том мае огород — только потому, что мама наказала его посадить. Не слышали тогда соловьев, не видели, как шикарно цвели сады — только в августе, уже немного выздоровев, удивлялись, откуда на деревьях столько яблок и вишен... А главной заботой были три ветки очитка, которые мамочка еще осенью отломала от куста и поставила в вазу, они за зиму не пропали, забытые всеми на балконе, а пустили корешки. Посадив их весной возле крыльца деревенского дома, я только за ними и наблюдала: приживутся ли. Словно загадала для себя: если выживут эти мамины цветы, то и мы все сумеем, как-то зацепившись своими хилыми, оторванными от главного корня, корешками за землю на родном подворье, жить дальше.

И, вы знаете, получилось. Не сразу, через какое-то время. Преодолевая себя, свою боль и свои воспоминания, мы не оставили родной дом. Приезжали, оставались ночевать, досматривали тот огород. Все начало уравновешиваться, когда мамины внуки привезли на лето маминых правнуков. Папы малышей смастерили на просторном дворе песочницу и горку, зазвенели детские голоса и смех... В этом году уже с первых майских выходных у нас шумно и весело, толокой посадили почти все гряды (а на большую семью их садим много). В старом доме тепло и уютно, и уезжать оттуда совсем не хочется. Это настоящее место силы, ведь солнечный луч, который видишь утром на полу спальни, — точно такой же и на том же месте, где был, когда бабушка наших малышей еще не ходила в школу... И это то постоянное, та константа, за которую ты цепляешься корнями, та почва, на которой они, твои корни, становятся крепче и помогают удержаться на этой — такой непрочной — земле. То, что позволяет даже среди скопления, неожиданно обрушившегося на голову, неожиданно, как снег в мае, все равно верит в жизнь и весну.

А мамин очиток возле крыльца растет. Прижился, разросся за несколько лет — изрядный такой куст. Осенью его тускло-багровые цветы будет видно даже с улицы. Все получилось, как я загадала. Хотя решаем, как будет, совсем не мы...

Елена ЛЕВКОВИЧ

Превью: pexels.com