Валентина Быстримович: «Урезонивать эту бабу не имеет смысла»

Как сейчас помню, в ту ночь бушевала гроза, а с утра распогодилось, но роса ещё густо покрывала траву. Муж взялся перебирать снасти: с утра они с Антоном собирались на рыбалку. Антон – наш сосед, молодой мужчина с огненно-рыжей шевелюрой, весь в веснушках. Каждую субботу они с моим мужем ездят рыбачить. Но рыбалку в то утро мужикам пришлось отменить.

От мамы Антона, Марины Петровны, я всегда держалась на расстоянии. Крупная рыжая дама с очень короткой стрижкой была настолько не сдержанной на язык, что даже безобидное общение с ней не сулило ничего хорошего. К месту и не к месту любила припечатать человека самыми последними словами, более того, считала это позволительным. «Я праўду кажу!» – серьёзно заявляла женщина и сама в это верила.

Говорила мама Антона на трасянке, но, когда ругалась, всегда переходила на белорусский язык. Откуда она только брала все эти слова? Может, от своей бабки слышала? Во всяком случае, они казались Марине Петровне более сочными, она считала, что ни одна фраза не выразит возмущение точнее, чем «каб ты сдох».

Урезонивать крепкую на язык бабу не имело смысла, можно было схлопотать такой «комплимент», что мама не горюй.

«Ды каб цябе пацуки зжэрли», – отвешивала Марина Петровна коту, взобравшемуся на стол. «Ды каб вас зямля не насила!» – кляла соседей сверху, бросавших окурки с балкона. «Ды идзи ты к лешаму!» – смеялась на шутки Антона. При этом Марина Петровна любила сына, обожала недавно родившегося внука и хорошо относилась к невестке Любе. Язык языком, а семья для неё – святое.

Если бы мама Антона так разговаривала с детства, это ещё было бы понятно. Но прежде подобные выражения проскальзывали у женщины лишь изредка, и только уйдя на пенсию, Марина Петровна стала отвешивать направо и налево свои сочные пожелания.

Её натруженные руки умели всё. Приходя к сыну, сразу спешила на кухню и начинала греметь посудой – стряпать пирожки, варить щи. Потом с коляской шла на улицу, давая отдохнуть невестке. По дороге отталкивала ногой кота, который пытался выскочить вперёд коляски в коридор: «Ды каб цябе парвала!» И всё это не со зла, а так, для вескости слова.

В то субботнее утро Марина Петровна приехала к сыну помочь с малышом. Люба готовилась к ответственному делу, собиралась на собеседование: хотя её декретный отпуск ещё не закончился, ипотечный кредит уже гнал на работу.

Марина Петровна гремела посудой и стучала молоточком, отбивая мясо, пока Люба наводила марафет. Потом свекровь поставила мясо по-французски в духовку и, наказав невестке за ним присматривать, пошла гулять с малышом.

Люба торопилась и с домом управиться, и себя в порядок привести. Загрузила вещи в стиральную машинку, помыла и высушила волосы, подкрасила реснички, подутюжила кофточку. Свекровь уже успела вернуться с прогулки. Ещё на пороге Марина Петровна воскликнула:

– Гарью пахнет!

Люба ойкнула и бросилась на кухню – она совсем забыла о мясе! А всё из-за волнения перед встречей с будущим работодателем.

Открыла духовку – на всю квартиру сразу пахнуло горелым. Люба бросилась открывать окно, потом скинула обугленные куски в ведро.

– Каб ты правали-и-и-илась! – в сердцах выпалила Марина Петровна.

Потом она взяла малыша из коляски и понесла в кроватку. А расстроенная Люба стала махать полотенцем, выгоняя гарь в окно. Конечно, ей было неприятно и обидно слышать такие слова, но ещё обиднее — выбрасывать сгоревшее мясо, которое стоило немалых денег. Что-бы запах не распространялся дальше по квартире, Люба поспешила вынести мусорное ведро.

...Она не вернулась домой ни через пять минут, ни через десять. Марина Петровна уже вымыла противень, покормила малыша, а невестки всё не было. «Куда она запропастилась?» — в беспокойстве подумала женщина и выглянула в окно. Возле подъезда стояла «скорая помощь».

У свекрови сжалось сердце. Предчувствуя беду, Марина Петровна схватила малыша на руки и выбежала с ним во двор. Люба лежала в машине «скорой», мусорное ведро валялось у скамейки.

— Она провалилась в канализационный люк, — пояснил врач, — да так «удачно»: тяжёлый перелом руки и ноги, подозрение на сотрясение мозга. Везём в 6-ю больницу. «Присмотрите за малышом», — попросила Люба Марину Петровну. Антон был в замешательстве. «Не пойму, — недоумевал он, — Любка всегда внимательна к любым мелочам. Даже если торопится, по дороге паучка на кустике заметит. Как она могла провалиться в огромный люк?»

В больнице Люба пробыла две недели, домой вернулась вся в гипсе. Марина Петровна жила в квартире сына, пока невестка полностью не поправилась, вела хозяйство и смотрела за ребёнком.

Не знаю, какие выводы она сделала, что передумала и пережила, только после этого никто от неё плохих слов больше не слышал. «Усё язык мой паганы», — кивала Марина Петровна.

Да, так иногда бывает, что Вселенная слышит нас и воплощает наши непотребные словечки в жизнь.