Летние каникулы я проводила в деревне у бабушки и не думала о городе. А в конце августа приезжала в город, и меня поглощали школьные дела и события. Я не задумывалась, как в деревне живётся им без меня. Когда я уезжала, бабуля старалась засунуть мне в карман пятёрку, при её-то пенсии в двадцать четыре рубля. Дедушка и бабуля много работали, несмотря на возраст и болезни. Они никогда не жаловались и, мне казалось, всё просто и здорово.
Бабуля днём практически не отдыхала, а когда у неё выпадало свободное время, брала подстилку и шла в лес за листьями. Я с ней тоже ходила. В орешнике, перекинув подстилку через плечо и завязав на груди, мы драли листья с веток и заталкивали в подстилку. Потом сушили их во дворе — так разнообразили зимний рацион коровы.
В том году мне исполнилось двенадцать, и вдруг, я стала замечать грусть в глазах бабули, когда та провожала меня. Она долго стояла и смотрела вслед… Дедушка последнее время болел, говорил шёпотом. Пришло осознание, что не так легко им живётся в деревне. И мне очень захотелось помочь им.
В деревне подходила наша очередь пасти общее стадо. Коров пока ещё гоняли на пастбище. А когда собираешь стадо, возле каждого дома нужно громко кричать: «Выгоняй!» Собирать животных нужно одновременно с двух концов улицы, выход к пастбищу в центре деревни.
Я была в городе, и ходила в школу во вторую смену. Завтра наша очередь выгонять коров и завтра суббота, но… Выгонять надо рано. После уроков я метнулась на автовокзал. В пятницу в конце дня желающих уехать из города оказалось чрезмерно много, и я втиснулась только в самый последний рейсовый автобус.
Из города отправлялся битком набитый автобус, но до последней остановки «Военный городок» доехали только двое — я и мужчина. Остальные вышли по пути. Два фонаря: один на остановке, другой у КП выхватывали из темноты небольшие круги пространства, а остальной мир пребывал в кромешной тьме.
От остановки до деревни пять километров через лес. Конечно, ходить через лес привычно, чужие практически не встречаются. Но идти лесом ночью одной раньше не приходилось. Подумала: «Тихо, как кошка, пойду метрах в двадцати позади мужчины. Он не заметит, а мне не будет страшно». Но он направился в военный городок, и дверь КП за ним закрылась.
Это повергло меня в замешательство: сесть обратно в автобус и вернуться в город, там фонари, люди или нырнуть в темноту? Нырять в темноту было стрёмно. Но как дедушка завтра выгонит коров? Закусив губу, шагнула в лес. Осмотрелась и немного успокоилась: тропинка видна по просвету в кронах. Звёзды. Ночью все спят, а не бродят бесцельно по лесу.
Я шла медленно, ступала почти беззвучно, мягко ставила ногу, чтобы не треснуть веткой. Старалась не обращать внимания на светящиеся точки, хотя они сверкали рядом, как горящие глаза хищников. Убеждала себя — это светлячки, волков здесь нет.
Хотела я этого или нет, но все мои мышцы были напряжены, как перед прыжком. Наверное, если бы увидела явную опасность, рванула бы как испуганный лось, не разбирая дороги и ломая ветки.
Я шла недалеко от места, где местные жители часто встречали полосатых поросят. Стало жутко, где они сейчас? Иногда нога сбивалась с тропинки, и я ступала на траву. Но, ориентируясь на просвет, я возвращалась на утоптанную землю. «Здесь никого не должно быть, — успокаивала я себя. — Ночь на то и ночь, чтобы все спали».
Сосредоточилась на звуках. Днём их не замечаешь, а ночью лес на удивление полон ими. Что-то потрескивает, шуршит, шелестит и даже хлопает крыльями. Ощущение опасности обострило обоняние. Запахи леса стали более насыщенными и яркими: пахло прелыми листьями, еловыми шишками, чабрецом, травой…
Перед выходом на освещённый звёздами заливной луг я остановилась, осознавая, что буду на виду из любой точки окраины леса. А вдруг кто-то наблюдает из темноты: зверь или беглый бандит, или ещё какая-нибудь напасть?
Постояв немного и прислушавшись, я пробежала луг, не глядя по сторонам, ступила на мостик и, держась за шаткие перила, не глядя вниз на чёрную воду, торопливо прошла через него…
Бабушка заплакала, когда открыла дверь: было двенадцать часов. Я попросила разбудить меня, сказала, что пойду выгонять коров, и тут же уснула. Утром проснулась и поняла: «Проспала!» Вскочила — в доме никого, на столе молоко и блины. Бросилась на огород, стада возле курганов не было, выскочила на улицу и увидела мирно пасущееся стадо за канавой.
Дедушка и бабуля не стали меня будить, пожалели. Мое сердце сжалось, я поняла, что они любили меня ещё больше, чем я их.
Валентина БЫСТРИМОВИЧ
Идентичность через наследство.
Василевские такие: на Земле и в космосе лихие!
Беларусь — в тройке лидеров по заболеваемости.
