Вы здесь

Макаренко: за дистанцию перед глазами может пролететь вся жизнь. Главные мысли олимпийского чемпиона


Война, послевоенная разруха, тяжелая работа с 17 лет, олимпийская победа, успешная тренерская работа, деятельность в представительстве НОК в Минске — это все биография одного человека — Сергея Лаврентьевича Макаренко.

Путь к Олимпийским вершинам никогда не бывает легким. И первые в истории белорусского спорта олимпийские чемпионы Сергей Макаренко и Леонид Гейштор — самый яркий тому пример. «Условия? Да какие там условия! Поесть бы вдоволь — и то счастье было!»- вспоминал Сергей Лаврентьевич в интервью. Но даже сложности, которые современному поколению спортсменов могут показаться катастрофическими, не сломили любовь к гребле. А она привела его к наивысшим спортивным наградам. 11 сентября Сергей Лаврентьевич Макаренко празднует 85-летний юбилей. Спортсмен один раз – навсегда спортсмен. Солидную дату чемпион встречает в отличной физической форме, бодром настроении и с неизменной любовью к спорту. Интересно, а каковы его мысли о главном?


Помню, как немцы бомбили Брестскую крепость, где служил мой отец. Нас у родителей было трое мальчиков: Вовка на год старше, я и Ленька, на два года младше меня. Когда 22 июня 1941 года началась бомбежка, мама схватила нас, и мы побежали в подвал. Помню, как сначала бабахнет, а потом с потолка штукатурка сыплется. Когда наступило затишье, мама схватила нас и выскочила на улицу. А тут опять бомбежки начались. К счастью, нас увидела дворничиха и загнала снова в подвал. Отца мы больше никогда не видели, он остался в крепости.

Мы первыми увидели руины крепости. После войны мы, пацанье, пробирались на руины Брестской крепости. Там все было вывернуто, остались только подземные ходы. Мы, мальчишки, первыми увидели эти знаменитые надписи: «Умрем, но из крепости не уйдем», «Умираю, но не сдаюсь» — выцарапанные на стенах, написанные кровью.

Я не был спортсменом и ни о какой гребле не думал. До войны в Бресте были три лодочные станции, построенные еще в польское время. Одну разбомбили во время авианалета прямо у нас на глазах. Но еще одна станция на Мухавце осталась практически целой. Я не был спортсменом, учился, участвовал в школьных мероприятиях. Ни о какой гребле даже и не думал. Пока в городе не появился тренер Владимир Пилипенко. Он был бухгалтером, работал в строительном училище. Был инвалидом, нога в колене не сгибалась. Не знаю, как так вышло, но ему предложили развивать водные виды спорта, включая и греблю.

Можно сказать, что я первый академист в стране. Первая лодка, в которую я сел, была для академической гребли. Даже стал чемпионом города в этой лодке. Поэтому, наверное, можно сказать, что я первый академист у нас в стране. Потом появились обычные, даже не деревянные, а фанерные лодки. Позже Пилипенко привез четыре каноэ. Они были сделаны уже не из фанеры, а из досок. И были очень тяжелые. Он привез четыре двухместных каноэ. Хотя в то время двухместные и одноместные лодки были одинаковы. И на этом каноэ-двойке я даже сумел выиграть чемпионат Беларуси.

Хотелось плавать не на рудовозе, а на каноэ. Мать воспитывала нас одна, и вопрос денег стоял очень остро. Мне было 17 лет, и мама устроила меня на работу. В Бресте останавливались рудовозы, которые развозили руду по разным заводам. Через знакомого шкипера мать устроила меня туда матросом. Война давала о себе знать, мы недоедали. Целый сезон я проплавал на рудовозе, на хорошем питании, на свежем воздухе возмужал, окреп. Как раз в это время Пилипенко привез в Брест каноэ. Возвращаясь с рейса, я их увидел.

И понял, что хочу плавать не на рудовозе, а на каноэ. Аж затрясся весь. Мать была, мягко скажем, удивлена, сын был при работе, а тут на тебе, о каком-то каноэ говорит. А я побежал на реку и сразу же сел в каноэ. У меня был хороший навык – я умел держать равновесие. А через два месяца уже выступал на первенстве Беларуси. Мои соперники тренировались гораздо дольше меня, но я всех победил. Думаю, помогло и то, что я был сильным, приученным к работе парнем.

Жаль, что сегодня не сохранилось такое физкультурное движение, как в советское время. После войны действовала довоенная система спорта. Оставались нормативы ГТО (готов к труду и обороне), программа «Ворошиловский стрелок», проводился День физкультурника. Тогда День физкультурника был большим массовым праздником, организовывались интересные забеги, соревнования, сдача нормативов. Спорт действительно был массовым.

Когда силы покидают, спасает только сила воли

Сергей Макаренко и Леонид Гейштор сели в каноэ за несколько месяцев до Спартакиады народов СССР 1959 года — и победили на коронной дистанции в 10 000 метров. В Олимпийском 1960 году дуэт Сергея Макаренко и Леонида Гейштора стал первым на Спартакиаде народов СССР на 10 километрах. На олимпийской дистанции в тысячу метров они уступили 0,2 секунды основным претендентам в олимпийскую команду Павлу Харину и Христиану Батеву. Несмотря на второе место, чемоданы в олимпийскую столицу сказали собирать Макаренко и Гейштору. В Риме в белорусский дуэт верили мало. Фаворитами были итальянцы, румыны, венгры. У Сергея и Леонида не было опыта выступления на крупных международных соревнованиях, да и вместе они выступали недолго. Более сложных условий для победы, пожалуй, придумать сложно. Но разве эти дети войны боялись сложностей? Мужской заезд каноэ-двойки на 1000 метров Олимпийских игр в Риме выиграли: шлифовальщик Гомельского завода измерительных приборов Леонид Гейштор и токарь брестского завода «Газоаппарат» Сергей Макаренко.

Умение терпеть, не сдаваться отличает сильных спортсменов. Мы с Леней быстро сработались. Он спорт любил, я спорт любил. Мы оба настырны. Наша дистанция за 10 километров очень тяжелая, не каждому дано ее пройти. Когда силы покидают и хочется остановиться, спасает только сила воли. Вот в чем суть этой дистанции. За дистанцию в 10 километров перед глазами может пролететь вся жизнь. Тяжело, очень. Но на соревнованиях от тебя все ждут результата, и поэтому ты должен все выдержать.

Во время пребывания в советской сборной мы постоянно были под прессом различных трудностей. Попасть в сборную Советского Союза было сложно, а еще сложнее — там закрепиться. Нужно было пройти серьезную подготовку и выиграть контрольные соревнования. Тренеры в сборной работали со своими учениками. И это было самое сложное. Ведь каждый тренер старается пропихнуть своего ученика вперед, неважно, сильный это спортсмен или нет. Нас включили в сборную за год до Олимпийских игр. Могли бы к Олимпиаде выступить и на чемпионате Европы. Но в советское время для того, чтобы выехать за границу, нужно было много времени для подготовки документов. Нам времени не хватило. Так, в год, когда мы выиграли Спартакиаду народов СССР, чемпионат СССР, нас не взяли на чемпионат Европы из-за того, что не успели подготовить документы. И только в следующем году нас пригласили на подготовку к Олимпийским играм. И здесь новая сложность. Мы специализировались на 10 километрах, а на Олимпиаде была только дистанция в одну тысячу метров. А для этой дистанции нужно выполнять совсем другую работу. Мы целый год проигрывали и на десяти километрах, и на тысячи. Много всяких проблем случалось, которых и не предугадаешь.

«Золотой» заплыв: С. Макаренко и Л. Гейштор.

Даже спустя столько лет я прекрасно помню наше выступление на Олимпийских играх. Во время прохождения дистанции напряжение было безумное. А у нас был еще один фальстарт. Когда мы пошли на дистанцию, я никого и ничего не видел, кроме акватории. Я сидел сзади и поэтому мог боковым зрением увидеть соперников. Крутить головой ни в коем случае нельзя, может нарушиться равновесие, а этого боялись, как огня. Поэтому насколько могли, напрягали боковое зрение. В поле зрения никого нет – значит, идем впереди, продолжаем терпеть и работать. Само понимание, что это Олимпиада — главные соревнования — заставляло работать интенсивнее. Я не знаю, где я еще в своей жизни выкладывался так, как на Олимпийских играх. Полностью отдался тому заезду. Помню, что мне помогали вылезти из каноэ, сам я не мог.

У нас были неплохие шансы на победу на Олимпийских играх 1964 года. Мы готовились к Олимпийским играм 1964 года. Тренера у нас фактически не было, работали сами и неплохо. Но Гейштор заболел. Если бы этого не случилось, мы бы могли победить и в Токио. Жаль, конечно...

Где бы я ни работал, мне не было трудно

Отвечать за себя, будучи спортсменом, — это одно. Нести ответственность за десятки молодых ребят, будучи тренером — совсем другое. Владимир Парфенович, Владимир Романовский, Виктор ранее, Николай Горбачев – олимпийские чемпионы разных лет, которых к большим победам привел Сергей Лаврентьевич Макаренко. А его учеников-чемпионов мира – вообще около полусотни.

Человеческие ресурсы не бесконечны, и невозможно постоянно выдерживать такое напряжение, под которым были мы. Тренироваться и готовиться к Олимпиаде 1968 года мы уже не хотели. У нас начали падать результаты. Меня в сборной Советского Союза оставили, а Гейштора — нет. Я попытался выступать с другим напарником — Кузьминым, и мы стали всех побеждать. Даже выиграли отборочные соревнования перед чемпионатом Европы. Но у меня не было документов для выезда за границу. Я поехал в Минск, в Центральный комитет партии, договариваться о визе. Я был уверен, что у меня все получится: я же олимпийский чемпион, готовлюсь поехать на чемпионат Европы, где могу выиграть. Но был август и все были в отпуске. Встретил одного чиновника, он меня выслушал и сказал приходить поутру. Я прихожу, а секретарь говорит, что тот в девять утра улетел в отпуск. Я походил по кабинетам, но меня везде отфутболили. Всем было все равно на мой чемпионат Европы и возможную медаль.

Платить за то, что ты олимпийский чемпион, никто не собирался. Главный тренер сборной Александр Силаев предложил перейти на тренерскую работу. Зарплата у меня была небольшая, потому что результаты падали. Так закончилась моя спортивная карьера и началась тренерская. Ребята, с которыми я тренировался, стали моими учениками.

Жена заставила согласиться на работу в Германии. Однажды с юношеской командой я поехал в Германию, и меня пригласили туда на работу. Моя Алла Борисовна поставила ультиматум: или я соглашаюсь, или развод. Мы очень мало времени проводили вместе, а тут появилась такая возможность. И мы поехали. В Германии я даже вырастил одного чемпиона мира, получил интересный опыт.

Мы первые начали зимнюю подготовку. Я вернулся домой на пост главного тренера сборной Беларуси. Работал с резервом, открывал греблю в новых белорусских городах. Мы первые в СССР начали проводить зимнюю подготовку. Там, где работают электростанции, водоемы не замерзают круглый год. Поэтому мы ездили тренироваться в Новолукомль, Белоозерск, Светлогорск. Вода там всегда теплая, когда перевернешься — не страшно.

Ничего не делать оказалось сложно. А потом пришло приглашение в Индию. Алла Борисовна сказала, что страна интересная. Так я оказался в Индии. И там все у меня пошло хорошо, я практически возродил там греблю. А потом год в Китае, но оттуда я уехал: из-за непростого климата началась стенокардия. Потом был Иран, и там все шло неплохо. Но я уехал из-за Рамадана, ведь целый месяц ничего не делать для меня оказалось очень сложно.

Где бы я ни работал, мне не было тяжело. Ведь я всегда старался добросовестно выполнять свою работу. Хотя я олимпийский чемпион, я всегда был требовательным к себе. Я не самолюбивый человек и я не придаю большого значения тому, что я олимпийский чемпион. Я этим не пользуюсь, иногда даже не хочу лишний раз говорить. Все мои звания – это только подтверждение моей работы. Но для меня это не самое главное в жизни.

Валерия СТЕЦКО

Фото Елизаветы ГОЛОД

Выбор редакции

Регионы

Сок с доставкой и с сосульками: на Брестчине начался сезон заготовки березового сока

Сок с доставкой и с сосульками: на Брестчине начался сезон заготовки березового сока

Как мы березовый сок покупали на торговой площадке лесхоза и в лесничестве,

Гороскоп

Восточный гороскоп на следующую неделю

Восточный гороскоп на следующую неделю

Львам придется повторять пройденное и исправлять ошибки.