Максима Танка (1912 — 1995), народного поэта Беларуси, лауреата Ленинской премии, Героя Социалистического Труда, кавалера четырех орденов Ленина, сегодня вспоминают все реже и реже. Внешне и причин для этого вроде бы нет. В сентябре нынешнего, 2022-го, кстати, — 110 лет со дня рождения народного поэта…
Наверное, причина только в том, что уходит время одной литературной волны — большой, яркой, иногда тревожно-клокочущей, а приходит время другой волны. И — время совсем другой литературы, где не в цене художественная правда, где «фентези» — не просто жанр, а скорее — способ существования слова...
Максим Танк был искренним поэтом коммунистической идеи. Сильным и преданным, умеющим совместить эту идею со своими глубокими духовно-нравственными исканиями. Он начал служить этой идее под гнетом поляков, измывавшихся над жителями Западной Беларуси. Выросший на берегу озера Нарочь, вобравший в свою жизнь тревоги, сопутствующие простому крестьянскому существованию, он вместе с поэтическим словом пришел строить новое, привлекательное и вместе с тем полное душераздирающих тревог, непростых драм время. Он все-таки знал идущую от жизни правду, ощущал всем своим существом…
У Максима Танка (его настоящие имя и фамилия — Евгений Скурко) есть замечательная книга, написанная в начале творческого пути, а изданная, разумеется, совсем в другое время, — книга дневниковых записей «Листки календаря»... Запись от 20 февраля 1935 года: «Только что вернулся из аппеляционного суда, где по милости прокурора И. Ячинского пересматривалось мое дело. Обвинялся я в том, что написал и распространял в Вильно 14 февраля 1934 года антирелигиозные стихотворения, а 30 апреля 1934 года — первомайское возвание, в котором содержался призыв выступать «против террора и пацификации, в защиту СССР и Красного Китая, против фашистской диктатуры, бороться за Польскую Советскую Республику, за право самоопределения вплоть до отделения...» Для пояснения: пацификация — карательные усмирительные акции полиции, армии. И в этот же день поэт зыписывает то, что, пожалуй, можно сказать и о сегодняшнем времени: «Жизнь с каждым днем усложняется. Драматизм ее серьезнее, глубже, острее шекспировского, потому что на арене истории решаются сейчас судьбы народов, а не одиночек, не отдельных героев». И Танк уже тогда сделал свой главный выбор... «Я долго искал работу, которой хватило бы мне на тысячу лет. Пока это поэзия: закончил песню, другая стучится в сердце. Но работа эта оказалась гораздо сложнее, чем я думал раньше. Учусь ходить своими тропками, хотя и редко это мне удается, стараюсь избегать дешевой патетики, позы, хочу быть таким же естественным и реальным, как та линия небосвода, что вместе с землей то опускается, то поднимается... Но и это не всегда мне удается...» 8 мая 1935 года: «Тревожные вести привез К. со своей Гродненщины. Рассказывал, как у них распоясались фашистские элементы, как они готовятся к «ночи длинных ножей».
И в Вильно эндекские пикетчики, вооруженные кастетами и палками, часто патрулируют возле еврейских лавочек и магазинов, уговаривают покупателей присоединиться к ним, не покупать у евреев, а только у поляков, у которых во всех витринах выставлены иконы матки боской остробрамской». На Погулянке видел матку боску рядом с бутылками водки и вина, а в магазине галантереи — в окружении женского белья, чулок, бюстгальтеров. Но всех переплюнул владелец аптеки на улице Мицкевича, выставивший ее рядом с рекламой противозачаточных средств».
При помощи Коммунистической партии Западной Беларуси Максим Танк издает в 1936 году первый свой сборник стихотворений — «На этапах». И эту книгу, и поэму «Нарочь», вышедшую в 1937 году и посвященную восстанию рыбаков на родине поэта, польские власти конфисковали. В 1937 году вышла книга Максима Танка «Цвет клюквы» («Журавиновый цвет»), в 1938-м — сборник «Под мачтой». Поэт много печатается в западнобелорусских газетах и журналах. Внимательно следит за белорусской советской и вообще советской литературой. Радуется, что получает в подарок от дорогого и близкого человека однотомник стихотворений Владимира Маяковского... «...Читаю и многие его вещи начинаю видеть в другом свете. Дело не в подражании, не в повторении Маяковского. Опираясь на его могучее плечо, мне легче будет подняться на ноги, освободиться от власти изживших себя авторитетов и монополистов красоты и правды». Поэт пристально следит за событиями в пылающей Испании. Записывает в своём дневнике 20 января 1937 года: «Раздобыл последний номер «дзённика популярного» и у Н. получил один экземпляр «Охотника вольности», присланный ему товарищами из Испании. Какой неистребимой ненавистью к фашизму и верой в победу народа дышат страницы газет батальона Домбровского! В рядах борцов за свободу Испании сражается много белорусов. В списке убитых — несколько знакомых. Читаю — и кажется: и в моей комнате слышится гром далеких боев». Уже в конце 1970-х годов Танк вернется к «испанской теме» и напишет поэму «Николай Дворников», посвященную политруку батальона имени Хосе Палафокса, в котором на стороне республиканцев воевали белорусские и украинские коммунисты из Польши и других стран. Николай Дворников, член белорусского комсомола с 1927 года и член ВКП (б) с 1929-го, работал на оокупированной поляками территории Западной Беларуси. Стал организатором вооруженного выступления крестьян в Кобринском повете. С октября 1935 года — секретарь ЦК Коммунистического Союза Молодежи Западной Беларуси. Воевал в Испании в 1936 — 1938 годах. Погиб 16 февраля 1938 года в бою с франкистами в горах Эстремадуры. Именем воина-интернационалиста названы улицы в белорусских городах — в Бресте, а также в Гомеле, где родился мужественный коммунист и антифашист.
Но и тогда, в условиях жесткой политической борьбы, под угрозой ежедневного ареста (в общей сложности в польских тюрьмах Максим Танк провел около двух лет), поэт развивался, выростал в яркую художественную личность. Он не уставал работать над собой... Из дневника «Листки календаря» от 20 июня 1937 года: «Я часто открываю давно всем известные истины. Но поскольку я сам доходил до них, мне они не кажутся такими простыми и общеизвестными. У нас в последнее время много говорят о «поэтичности», «красоте». В угоду этим модным литературным фетишам сколько пишется фальшивых произведений! «Искусство — это в сотый раз увидеть по-новому то, что до тебя видели другие», — писал А. Франс. А у нас весьма настороженно относятся ко всему новому, хоть мы и намного отстали от своих соседей. Пожалуй, никто этого так не понимал, как М. Богданович. После его смерти все еще не нашлось продолжателя его очень своеобразного и плодотворного направления». 28 августа 1937 г.: «Не убирая раскладушки, пододвинул свой стул-табуретку и взялся за стихи. Перевожу Бруно Ясенского — «Песня машинистов».
Чертовски трудно переводить, не имея под руками хорошего белорусского словаря. А из-за отсутствия диалектных словарей просто невозможно выбрать смое близкое, самое точное слово. Все мы пишем, пользуясь очень ограниченной территорией привычной с детства речи, и поэтому, наверно, так затянулся у нас процесс формирования белорусского литературного языка. Правда, процесс этот идет непрерывно...»
И вот — 17 сентября 1939 года: «Не знаю даже, с чего начинать записывать события этого дня. Разве что с восхода солнца, которое хотя и взошло точно по календарю, но это уже был календарь новой жизни, и солнце взошло по-новому.
Утром приехали на велосипедах слободские хлопцы. Среди них был и Кирилл Коробейник. Они первые услышали по радио и привезли мне эту ошеломляющую радостную весть — Красная Армия перешла границу и идет освобождать Западную Белоруссию. Интересно, что что сама идея освобождения Западной Белоруссии с помощью наших восточных братьев не была новой. Но за двадцать лет оккупации она превратилась, я бы сказал, только в литературную тему. И когда заветная мечта осуществилась, мы этому удивились не меньше, чем осуществлению сказки...»
Народный поэт Беларуси Максим Танк издал немало поэтических книг. Его произведения много переводили на русский язык. И его стихотворения звучат на десятках языков народов мира. Но вот слышит ли их миролюбивый, гражданственный голос сегодняшний читатель?.. Может быть, такое богатое классическое наследие требует и достойного общего белорусско-российского внимания. Так хочется придать поэзии Танка, способного достойно пройти через верность («Однажды я спросил у человека,/ Который прошел через огонь,/ Воду и медные трубы:/ — Что самое сложное на этом свете?/ И он сказал:/ — Пройти через верность.»), новую жизнь. Художественный мир ушедшего от нас на развале систем большого поэта достоин этого. Этот мир — отражение нашего жизненного пространства, наших и наших пращуров пространства, и даже завтрашнего дня, Танк настойчиво прописывал в открытых им символах и образах.
Кирилл ЛАДУТЬКО
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
Беларусь — один из мировых лидеров в области добычи и глубокой переработки торфа.
