Двадцать лет назад жизнь Татьяны и Дмитрия Потаповых обрела новый смысл. Сбылась их мечта — они стали родителями. Сначала усыновили Максима, а через шесть лет привезли из детского дома дочурку Ангелину. Татьяна, предварительно запросив разрешения у уже взрослых детей, поделилась своей историей, а также страхами, которые долгое время ее мучили...
Татьяна призналась, что очень хотела иметь детей. Но выносить у самой не получалось. У нее была внематочная беременность, потом замершая, выкидыш.
— А годы идут... Подумала, а почему бы не взять младенца из детского дома? Вот только не знала, как сказать об этом мужу. Было очень страшно... Решила, что сделаю это так, чтобы не видеть его глаз — в темноте. Помню, легли спать, выключили свет, и я говорю: «Дима, а может, нам взять малыша из детского дома?..»- «Давай», — услышала в ответ. Мне так легко стало после этих слов, будто камень с души упал. Ночь не спали, никак не могли наговориться. Решили, что возьмем девочку к годику. Но... Ехали в Витебск за маленькой девочкой, а привезли большого мальчика. Мы же не знали, что там не всех деток можно брать. У кого-то мать и отец на тот момент не были лишены родительских прав. Братиков и сестричек нельзя было разъединять...
Сначала нам предложили девочку, но она была очень болезненная. Мы же живем в деревне, машины у нас не было, подумали, как будем возить ее по клиникам? Тогда нам сказали: «А давайте мальчика посмотрим». Мы согласились. Прочитали одну историю жизни, вторую, третью. В итоге остановились на Максимке, которому на тот момент было 2,7. «Ну, пойдем, посмотрим мальчика», — говорят.
У детей как раз был тихий час. Подошли тихонько к кроватке, отстранили одеяло, посмотрели, закинули одеяло. Переглянулись с Димой. «Берем? Берем!» Первые дни он называл меня «няней». Мы с Димой начали обращаться друг к другу «папа» и «мама», хотели, чтобы малыш привыкал к этим словам. Помню, был выходной день, я, Дима и Максим лежали на диване. Максим зовет меня: «Няня, няня», а я глаза не открываю. И тут вдруг слышу долгожданное «мама». Я открыла глаза, плачу от счастья. Всю жизнь, наверное, буду вспоминать этот момент.
Мир круглый. Вскоре после усыновления Максимки поехали к свекрови — знакомить с внуком. Там был брат Димы, который работает в Новополоцке в больнице, в детском отделении. Увидел наш дядя Коля Максима и говорит: «Гм, так я же его знаю! Он у меня почти год в отделении жил».
— Мы с мужем сразу решили, что расскажем Максиму правду об усыновлении, как только увидим, что он готов. Но так получилось, что он узнал об этом от чужих людей. Помню, мою посуду (я работала в школьной столовой поваром), подбегает на перемене Максим и спрашивает: «А правда, что вы меня из детдома взяли?»- не без слез вспоминает Татьяна. — И, не дождавшись ответа, бежит дальше.
Уже давно она думала поговорить на эту тему с сыном. Но никак не могла подобрать момент. В итоге жизнь подобрала его сама. В тот же день Татьяна призналась восьмилетнему Максиму, что девять месяцев он жил в животике другой мамы, после оказался в детском доме, откуда его и забрали. Разговор прошел очень легко, видимо, потому что Максим был еще маленький. А возможно, и потому, что про детские дома и про деток, которые растут там без мамы и папы, слышал не впервые.
— Тогда часто по телевизору крутили ролики про детский дом. И Максим спрашивал, что это такое. Я рассказывала ему, что ребенок в семье может появиться по-разному. Главное, чтобы семья была дружная. Говорила, что усыновление — счастье для всех, ведь ребенок нашел маму и папу, а они, в свою очередь, долгожданного сына и дочь. Даже мечта у Максима была: просил, чтобы мы привезли из детского дома маленького братика, — говорит Татьяна. — Страшно подумать, какая могла бы быть его реакция, если бы он узнал правду от чужих людей в подростковом возрасте.
... Когда оформляли документы на усыновление, я, признаюсь, поменяла день рождения Максима — сделала его на две недели моложе. Он родился в конце 1999-го, а по моим документам — в начале 2000-го. Боялась: вдруг найдутся его родные родители или родственники и захотят мальчика забрать? А потом переживала из-за этого, жалела. Перед тем, как Максиму получать паспорт, поехала к юристу узнавать, можно ли вернуть его настоящий день рождения. Сказали, что нельзя. Поэтому сейчас у него два дня рождения: настоящий и ненастоящий. Но то, чего я так боялась все равно случилось.
Как-то Татьяне позвонила ее мать и говорит: «Доченька, ты газету видела? Там нашего Максима бабушка ищет». Растерянная женщина вся в слезах сразу же побежала к подруге Светлане — крестной Максима, которая выписывала ту газету. Там действительно была фотография. А на нем — мальчик, очень похожий на Максима. Бабушка писала, что часто болеет и боится, что внук останется один на этом свете. Оказалось, она забрала из детского дома только брата Максима — Сашу. Боялась, что двоих не «потянет». Но на душе все время было неспокойно, поэтому решила найти младшего внука, чтобы дети знали, что они есть друг у друга.
— Мы со Светланой поплакали вместе и решили, что нужно звонить, так как иначе рано или поздно это сделает «доброжелательная» соседка. В деревне же все как на ладони. Бабушка очень обрадовалась моему звонку, пригласила приехать познакомиться. Перед тем, как ехать, я посадила на колени Максима, развернула газету: «Сынок, смотри, у тебя есть старший брат, он живет в другом месте с твоей бабушкой». «Мама, так, у меня сейчас три бабушки и настоящий брат! Смотри, у него мои уши». Максим первое время ходил задрав нос и всем рассказывал, что у него есть старший брат, — улыбается Татьяна. — Саша приезжал к нам на каникулах, возили в Новополоцк и Максимку. Бабушка сказала, что сейчас считает меня своей дочерью. О биологической же матери и бабушка, и Саша упоминали неохотно. Она пьет, гуляет, а как-то подкараулила Сашу возле подъезда и клянчила деньги.
Кстати, этим летом Максим впервые увидел свою биологическую мать, о чем рассказал мне сам. В тот день, когда я разговаривала с Татьяной, Максим как раз приехал в деревню на выходные из Новополоцка, где сейчас живет и работает, проведать маму с сестрой.
— В тот день мы с напарником несли охрану общественного порядка на улицах города. Задержали мужчину с женщиной, которые возле магазина распивали пиво. Привезли в отделение. Напарник оформляет их, спрашивает фамилии. Слышу — фамилия женщины совпадает с фамилией брата. Я сразу понял, что это моя биологическая мать. Подошел и говорю ей: «Как там ваш сын Александр?» — «А вы что, знаете меня?» — «Ну да, — говорю, — наслышан». Думаю, интересно, помнит ли она меня. Спрашиваю: «А как младший?» — «Это, наверное, ты, Максим?» Она не спросила меня, где я, что я, как я. Передо мной стояла женщина с пустыми глазами. Ей было все равно. После этого еще однажды ее видел, также в отделении милиции, когда ее задержали в очередной раз. И больше не хотелось бы.
— Потом, когда Максим приехал домой, я спросила его: «Что ты почувствовал, когда ее увидел?», и услышала в ответ: «Да ничего особенного, обычная алкоголичка. Она мне чужой человек. У меня одна мама — ты».
— Когда мы решили взять второго ребенка, Максиму было 12 лет. Нам по телефону сказали, что есть девочка Наташа. Приехали в детский дом. Вытащить эту девочку. Хорошенькая такая. Мы гостинцы ей привезли, поиграли с ней два часа, попрощались, вышли. «Вы знаете, — говорю, — ну не почувствовала я этого ребенка». — «Значит, не ваше». После этих слов мне стало легче. Мы вернулись домой и ждем снова. Тут Дима говорит: «Мне сон приснился, что будет девочка на букву «А». Я быстренько на телефон, звоню в детский дом, а мне говорят: «Вчера был суд, одну мать лишили родительских прав. Девочку зовут Ангелина». Мы с Димой сразу поняли, что это наша доченька.
Помню, когда приехали первый раз на встречу с Ангелиной, дети, увидев нас, подбежали, окружили со всех сторон, — со слезами на глазах вспоминает Татьяна. — А наша не подходит, стоит в стороне. Малышка, худая, одни глаза. «Ангелина, смотри, к тебе мама с папой приехали», — обратилась к ней воспитательница. Когда Дима взял ее на руки — девочка заплакала. Оказалось, она панически боялась мужчин. Видимо, у нее была какая-то детская травма. У меня на руках она успокоилась. Мы шесть раз приезжали на свидание с Ангелиной, проводили с ней время. Больше месяца жили от выходных до выходных. Думали, какие ей подарки привезти. Перед тем как забрать ее домой, я повела ее на горшок. Какой-то мальчик подбежал ко мне, и я ему помогала заправить майку в штаны. Ангелина это увидела, прищурила глазки и говорит: «Моя мама приехала». Мы ее взяли в 2,7, как и Максима.
В итоге Ангелина стала папиной любимицей. Как только видела, что Дима возвращается с работы, всегда бежала ему навстречу. Он садил ее на плечи и нес домой. Соседские женщины диву давались: мол, сколько детей в деревне, но ни одного отца никто так не встречает. Дима умел найти подход к детям, и они тянулись к нему. Приходил с работы, никогда не ленился, играл с малышами во дворе, строил крепости... Максим гордился, что у него такой папа. К сожалению, Димы сейчас нет рядом с нами, он ушел в лучший мир.
А три года назад умер мой папа, и я поехала в Новополоцк, чтобы организовать похороны. Ангелине на тот момент было девять лет. Возвращаюсь домой, звонит мне коллега с работы: «Таня, в столовую пришли девочки и говорят: «А вы знаете, нам сказали, что Ангелину из детского дома взяли?» Думаю, предупрежу тебя, чтобы ты знала, что дети в школе уже в курсе». Тем вечером я сказала Ангелине, что «мы с папой очень долго мечтали о девочке и взяли тебя из детского дома, ты нам так понравилась!» Я говорила и плакала. Ангелина тоже плакала. «Доченька, ты спрашивай что хочешь, — говорила ей, — только не молчи. Не держи в себе. Максима мы тоже взяли из детского дома». Я все ждала, что Ангелина будет задавать вопросы. Но она ничего не спрашивала. Потом еще и Максим поговорил с ней. Позже Ангелина призналась: «А я догадывалась, что вы меня взяли, потому что почему у Максима брат есть, а у меня нет?»
— Татьяна, как вы считаете с высоты своего опыта, нужно ли хранить тайну усыновления? И если и рассказывать ребенку правду, то в каком возрасте?
— Универсального рецепта нет. Все дети разные. Но говорить нужно обязательно. Чем раньше, тем ребенок все это воспримет легче. Мы же все смотрим передачи, когда правду узнают в переходном возрасте или уже взрослыми... И тогда начинаются обиды, поиски кровных родителей...
— Что можете посоветовать людям, которые хотели бы усыновить ребенка?
— Года два назад мне написала в «Одноклассниках» одна женщина. Таня, посоветуйте, что мне делать. У нее есть одна кровная дочь, а она хотела бы усыновить еще и мальчика, но муж был против. Я убеждена, что усыновление должно быть обоюдным желанием супругов. Если есть еще дети, то их мнение тоже нужно учитывать. Если кто-то один против, не надо даже начинать, травмировать ребенка, да и своя семья может разрушиться в итоге.
Мне как-то сестра сказала: «Таня, зачем ты оформила усыновление? Взяла бы опекунство, так детям были бы какие-то льготы при поступлении». У меня же никогда таких мыслей не было. Я хотела, чтобы они были мои. Я и сейчас бы так сделала. Ни о чем не жалею. Поэтому вот мой совет: никого не слушайте. Ни родных, ни друзей. Они скорее всего будут отговаривать... Говорить о генах или еще что-то... Нужно слушать исключительно свое сердце.
Слухи по деревне быстро расходятся. Чего только люди не говорили! И что ради денег мы детей взяли. Всем было интересно: а какие у них родители, какая настоящая фамилия... Никогда не забуду, как зимой везла Максимку на саночках. А тут тетя Маня как раз из дома вышла и говорит: «Ой, какой же хорошенький мальчик! На вашего мужа похож». И так тепло стало мне от тех ее слов. Хотелось бы, чтобы люди были более доброжелательными, тактичными, чтобы поддерживали приемных родителей.
Знаете, я не раз слышала от людей: «Как это — полюбить чужого ребенка?» Но у меня такого вопроса никогда не возникало. Думаю, все зависит от человека. Мы же с Димой, как только привезли детей домой, сразу поняли, что мы их родители и полностью несем за них ответственность.
Надежда ДРЫНДРОЖИК
Фото из семейного альбома героини материала
Партия товаров, предназначенная для белорусских субъектов хозяйствования, была отгружена в порту Шанхая в августе 2024 года.
В чем особенности китайской модернизации, какие перспективы взаимодействия Китая и Беларуси рассказал Чрезвычайный и Полномочный Посол Китайской Народной Республики в Республике Беларусь Чжан Вэньчуань.
В Беларуси 1 октября отметят День пожилых людей.
