Как писал Максим Богданович, «Добра быць коласам; але шчаслівы той, каму дадзена быць васільком». Но природный дар — лишь часть большого таланта. Мастера, которых мы видим на больших сценах, всю жизнь тяжело работают, чтобы зритель восхищался той легкостью, вдохновенностью, с которой они поют или танцуют. Кто лучше об этом знает, чем народная артистка Беларуси, лауреат Государственной премии, заведующий оперной труппой Большого театра Беларуси, волшебное сопрано Анастасия Москвина? Мы встретились в закулисье после традиционных новогодних концертов. Кто-то рядом распевался, репетировали музыканты... Собственно говоря, и наш разговор можно представить в виде музыкального произведения — ну хотя бы обычной гаммы...
Первая нота, первый слог слова «Dominus», направляет нас к духовному... Уместно вспомнить недавний Минский международный оперный Рождественский форум, который успешно состоялся на радость зрителям и вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам.
— У нас ежегодно должен происходить Рождественский форум, и мы его проводим. Как говорит наш Президент, несмотря на то, что вокруг происходит, каждый должен делать свою работу, — улыбается Анастасия Москвина. — В самые сложные времена звучала песня, которая помогала людям. Не зря же во время Великой Отечественной войны формировались в том числе из артистов нашего театра фронтовые агитбригады, и знаменитая Лариса Александровская ездила и пела... В прекрасном произведении Максима Богдановича «Апокрыф» Христос слышит, как жнеи поют песню про василек, и сравнивает деятеля культуры, музыканта с васильком — ржаное поле не будет полным без этих цветов, которые кому-то кажутся сорняками, но радуют душу крестьянина своей красотой. Оперный форум состоялся успешно. С премьер последнего сезона представили «Любовный напиток» Доницетти в постановке главного режиссера нашего театра Анны Моторной. Из знаковых спектаклей репертуара — «Турандот» Михаила Панджавидзе, который мы восстановили в этом году. Два спектакля форума полностью были «гостевые» — «Евгений Онегин» московской Геликон-оперы и «Шелковая лестница» Астана Опера«. И как раз сразу после форума у нас состоялась премьера оперы Боневича «Кай и Герда». Спектакль этот идет «двойником» — утро-вечер и собирает полные залы. Он для семейного просмотра: красивая музыка, яркая картинка, добрая сказка, которая сейчас очень нам нужна — о добре, о мире. Трогает так, что клубок в горле, слезы...
Название ноты происходит от «rerum», материя... То, без чего нельзя создать достойное произведение. Разве эта обязательная составляющая — не национальная культура?
— Во время Рождественского форума на пресс-конференции с представителями «Астана Опера» всех поразило, что гости насчитали пять национальных опер в своем репертуаре — и по литературным произведениям, и об исторических персонажах, и даже фэнтези по казахскому национальному эпосу. О необходимости появления новых опер, которые представляли бы белорусскую национальную историю, культуру, говорится много... Но будет ли здесь сдвиг? Знаю, что в вашем репертуаре есть две партии из опер по произведениям Владимира Короткевича — Ирина из «Седой легенды» и Надежда Яновская из «Дикой охоты короля Стаха»...
— Я очень люблю исполнять упомянутые вами партии, хотя в последней постановке «Дикой охоты короля Стаха» не участвую. Над партией Ирины мы работали вместе с автором, Дмитрием Смольским. Опера «Седая легенда» знаковая для меня, потому что спектакль в постановке Михаила Панджавидзе получил Государственную премию. Новая постановка этой оперы Анны Моторной тоже знаковая, идет с аншлагами, недавно мы показывали ее в Большом театре России, знакомили таким образом россиян с национальной белорусской культурой. Это очень важно, потому что не так часто звучит белорусская музыка в других странах. Думаю, на такие оперы надо приводить школьников, студентов. А расширение национального репертуара зависит не от нас, а от композиторов. Если бы были новые достойные оперы, они бы у нас уже шли.
Ми — от miraculum, чудо... Разве не чудо — волшебный голос, который дается свыше?
— Вспоминаю мемуары одной известной певицы, как она маленькая сидела под столом и для мамы и ее гостей от природы поставленным голосом пела арии...
— Понимаете, это же мемуары... Игра с читателем. В пять лет поставленным голосом никто не поет под столом. Кажется, что раз звезда оперы — так в детстве должна петь Кармен... Это стереотип. Я разрушаю все стереотипы. Я в детстве даже в оперу не ходила. Хотя музыкой занималась с детства, по классу скрипки семь лет во 2-й музыкальной школе. Но не каждая девочка хочет стать оперной певицей. Помню, закончила музыкальную школу — думаю, ну все, хватит... В театр пойду, актрисой буду... У меня первое образование — университет культуры, режиссура театрального коллектива. Хотя на всех концертах пела под гитару. Буквально вчера у родителей нашла журнал «Театральная Беларусь» за 1994-й, и я там на обложке, с гитарой. Первую арию я спела в консерватории. Не думала, что опера — моя судьба, просто училась академическому вокалу. Многие же певцы — Градский, Магомаев, Кобзон — получили такое образование, с которым пошли на эстраду. Только когда начала заниматься в Академии музыки, увидела, какая это необычная среда, эти лица, глаза, яркие таланты... Я поняла, что хочу быть частью этого.
Нота образовалась от «famіlіas рlanetarіum», «семья планет»... У каждой звезды есть семья. Каждого музыканта водили в музыкальную школу, вынуждали к бесконечным упражнениям... Анастасии Москвиной повезло — родители всегда поддерживали и понимали.
— Мне вообще разрешали делать все, что я хотела, никто не принуждал к выбору профессии. Когда у меня обнаружили абсолютный музыкальный слух, отвели в музыкальную школу. Я из обычной семьи, мои родители — инженеры, бабушки и дедушки не ходили в оперу. Не было в нашем роде музыкантов или артистов. Дед окончил Бауманское училище, и в 1944-м, как только освободили Минск, его прислали сюда создавать автомеханический техникум, он был первым директором, готовил специалистов для МАЗа. Так, в советский период на семейных застольях пели все, бабушки, дедушки... Люди хотели чего-то душевного. Для моей семьи — неожиданность, что вдруг я — народная артистка, солистка Большого театра... Гордятся. И все мои родственники сейчас ходят в оперу.
— А как попали в Большой театр, который тоже можно назвать вашей семьей?
— Когда окончила Академию музыки, все пошли прослушиваться... И я ушла. И в музкомедию, и в оперный. В оперный четыре раза прослушивалась. Оперный театр в Беларуси один — талантов много. Сложный был путь. На 0,25 ставки сначала взяли, после три года работала на полставки, маленькие роли... Я долго доказывала сама себе и театру, что достойна быть солисткой. В этом году — 20 лет, как я в театре, и все это время продолжаю учиться. На сцене всегда видно внутреннее содержание артиста. Если за душой ничего нет, то он не станет эмоциональным сосудом, который через себя пропускает гениальную музыку.
Эта нота не от «соль», Как многим кажется, а от «solіs» — Солнце. Солнце певца — талант... А вот соль его профессии — тяжелый труд. Кажется, что певец с абсолютным слухом сразу может повторить любую арию, и на этом все...
— Дело не в том, чтобы повторить. Ты должен вжиться в свою партию, голосовые связки должны привыкнуть к определенным интервалам, к тексту. Можно спеть так, что после две недели будешь молчать, ведь даже разговаривать не сможешь. Освоение партии часто занимает два-три месяца. Не потому, что певец ноты плохо учит, а потому, что нужно «впеть» партию, вложить ее в голову, на связки, сначала с концертмейстером в классе, потом на сцене. Сделать так, чтобы ты выходил и три часа пел, не задумываясь, так, как говоришь, как дышишь. У нас репертуарный театр, спектакли оперы идут через день, сегодня ты поешь одну партию, завтра — другую, еще через день — третью, на разных языках.
— Испокон веков голосом лечили или наносили вред, возносили молитвы... Эту сторону своего дара вы чувствуете?
— Тембральному человеку голос достается генетически, от родителей. Но считаю, что тембр голоса отражает характер человека, его душу. Одного певца хочется послушать еще раз, а другого — и хорошо вроде поет, а сердце не трогает. К нам приходят люди, которые хотят найти душевное равновесие, очиститься исцеляющей силой классической музыки. Искусство всегда было воспитательное, поэтому мне очень жаль, что в школе нет уроков пения и музыки. Как сегодняшние ученики придут к нам в театр, если не знают, что такое опера? Такие предметы, как пение и рисование, развивают многостороннюю личность. Уроки музыки нужно возвращать на государственном уровне.
«Lactea via», Млечный путь, который белорусы называли Птичьей дорогой...
— С выхода на сцену в какой опере начался ваш путь?
— В дипломном спектакле Академии музыки у меня была партия Татьяны в «Евгении Онегине». А в театре вначале молодому артисту дают маленькие партии, у меня была первая дама в «Волшебной флейте» Моцарта. Моцарт для молодых певцов очень полезный, «учебно-лечебный» композитор. Впоследствии была партия Иоланты, уже одна из сложнейших, Микаэлы в «Кармен». Так сложилась судьба, что мне быстро начали давать главные партии. У меня амплуа лирической героини — образы, которые идеально ложатся на мой характер.
— Ну да, вы же признавались, что вы человек очень впечатлительный и эмоциональный...
— Для жизни это не очень хорошо, а для сцены — наоборот. Потому что я могу свою эмоцию передать зрителю.
— Некоторые оперные певцы пробуют себя в других жанрах. Рок-опера, джаз, эстрада... У вас не было такого желания?
— Конечно, если ты овладел оперной манерой, можешь петь любую музыку. Вопрос — хочешь ли? Мне интересна классическая музыка. Если я буду выходить в другом жанре, все равно буду петь в той же манере. Пример — наш проект «Опера плюс джаз». Хотя джаз близок к опере по своей многоплановости и интеллектуальному посылу, я не обладаю стилистикой джазовой певицы. Что касается рок-оперы... В моей семье рок не слушали. Мать покупала пластинки бардов, Высоцкого, Окуджаву...
Эта нота отсылает к «siderae», небесам, месту, где живут звезды.
— У вас, наверное, есть свой фан-клуб, как у каждой примадонны...
— Я об этом никогда не думала. Я человек очень простой, достаточно скромный, не люблю пафоса всей этой «звездности», поклонения... Кому-то из зрителей нравится больше один артист, кому-то второй, но они смотрят на всех нас. Они любят наш театр. Оперный артист может приехать в любую страну, петь на языке оригинала и его примут по его таланту. Но самое главное, что тебе есть куда вернуться, что у тебя есть твой родной театр, свои зрители.
— Музыкантам в быту сложно, наверное... Надо же репетировать...
— Я, правда, дома не пою, мне достаточно нагрузки в театре. Это стереотип, что оперный певец поет с утра до вечера. У него есть период голосового спокойствия, чтобы голос отдыхал. Голос — единственный музыкальный инструмент, находящийся внутри человека. И ты должен научиться быть с ним в строю.
— Занимаетесь бытом, готовкой?
— Да, как обычная белорусская женщина.
— Ни домашних работниц, ни заказов из ресторанов?
— Нет. Блюда готовлю, конечно, простые, которые делаются быстро. Когда родился ребенок, я была студенткой Академии музыки. Пришлось так организовывать время, чтобы и учиться, и воспитывать сына, и петь. Для меня готовка не делает никакой проблемы. Накрутила фарш, сделала котлеты, пошла на работу...
— А уходите рано? Вы жаворонок?
— Репетиции начинаются с одиннадцати утра, так как спектакли заканчиваются поздно. Если обычный человек в шесть-семь вечера уже дома, то у нас в это время только начинается спектакль. Но как-то все успеваю. Мне нравится, когда много дел, когда все движется.
— А как отметили этот Новый год?
— Были, конечно, традиционные концерты и 31-го, и 30-го, и бал у Президента 28-го декабря. Уже пятый раз состоялся такой бал для лучшей студенческой молодежи, мы показывали для них отрывок из оперы «Фигаро». Если у артиста все время елки, концерты, спектакли, хочется праздновать в другой атмосфере, спокойной, в кругу семьи. Чтобы восстановиться и после снова отдать зрителю эмоции.
— А как восстанавливаетесь? Прогулки на природе?
— Да, и на природе... И в бассейн можно сходить. Заняться какой-то другой деятельностью...
— Вас еще и на хобби хватает?
— Моя мама всю жизнь вышивала и меня научила. И я вышиваю крестиком, только последние пару лет нет времени. Последний раз вышивала, когда коронавирус был, в 2020-м, тогда мы не так много работали. Даже маски начала вышивать. Мама шила, а я их отделывала белорусским орнаментом и дарила друзьям.
Людмила РУБЛЕВСКАЯ
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
Беларусь — один из мировых лидеров в области добычи и глубокой переработки торфа.
