Валентина Быстримович. «Точка не поставлена»

Осенью деревья долго стояли одетыми и, вдруг, в одну ночь засыпали листвой газоны и тротуары. Вот и на меня также всё сразу обрушилось. Чтобы передохнуть, рванули с подругой Галкой в санаторий, рядом с моей дачей. Отдохну, заодно листву на даче уберу и яблоки сниму.​

Коллеги хихикали: «Нашла куда ехать! За забор собственной дачи!» Но путёвка недорогая, в санатории бассейн, и у меня план на время отпуска — процедуры и работа на даче. Танцев в плане нет. 

— Так ты себе мужа не найдешь, — ворчала Галка. — Целеустремленная ты моя! Запиши в свой план — найти мужа! Вот женщина из домика № 3 привезла с собой бутыль спирта, сама мужчин приглашает....

— Не говори гадости, — одернула я подругу. — В нашем возрасте хорошие мужчины разобраны — а плохие...

— Ой! Не скажи! Рассказывали, одна дама шестидесяти лет на танцах в клубе железнодорожников подцепила генерала. Вдовец, дача генеральская. Говорила, никогда так счастливо не жила, как в старости.

— Верь в сказки, — фыркнула я. — Наш последний вагон уже тю-тю. Кроме того, нам шестьдесят один.

Если бы на даче было отопление, я бы не поехала в санаторий, но мотаться каждый день в город и обратно... А ночевать в летнем домике уже холодно. Галка все-таки вытащила меня на танцы. Уж больно золотая осень и непривычно звёздное небо по вечерам. И, как говорят, новичкам везёт. На танец, под завистливые взгляды соседки из домика № 3, меня пригласил Иван.

Танцевать я люблю. Один танец, второй и комплимент из зала: «Хорошо танцует тот статный мужчина с девушкой». Слово «девушка» вызывало улыбку, но порадовало. Иван из Молодечно, сказал, что работает главврачом в поликлинике. В Могилевской области у него мать, через выходной её навещает, пересадка у него в Минске. «Заботливый сын», — мне было приятно, что он заботливый.

Его галантность располагали. Однако жизненный опыт шептал: «Скорее всего, он бывший главврач, а сейчас врач. Ведь ему шестьдесят пять». Но, если хочет представиться главврачом, пусть так и будет. Выглядел он моложе своих лет: хорошо сложён, с легкой сединой. Узнав, что мы идём завтра на дачу работать, напросился в помощники.

Иван со знанием дела подрезал деревья, помог снять яблоки. Галка хвалила: «Рукастый!» После ужина пригласили на чай. Говорили, смеялись, а когда спохватились, была уже полночь. «Попробую пробраться в корпус, — сказал Иван, — уж не обессудьте и впустите, если вернусь». «Хорошо, будете спать на коврике», — пошутила я. Он ушёл, а мы пошептались: «Интересный мужик, возможно, одинокий». По правде, пришелся он мне по душе. 

Прошуршав полчаса листьями в свете луны под окнами закрытого корпуса, Иван вернулся. Я перебралась в комнату Галки, уступив Ивану спальное место. Ни свет ни заря он исчез, аккуратно застелив кровать. За завтраком в столовой по-приятельски помахал нам рукой, а потом мы вместе работали на даче.

И в этот вечер Иван остался ночевать в соседней комнате. А на третью ночь Галка сказала: «Вот вам ещё подушка, как-нибудь поместитесь», — и закрыла свою комнату. И поместились... Завязался курортный роман. Всю жизнь презирала курортные романы, а тут накатило, почувствовала себя женщиной.

Иван по утрам бегал, а после завтрака мы играли в настольный теннис или ходили на дачу. Я уже знала, что он женат и надежд на продолжение отношений не питала. «Я буду ехать к матери и заеду к тебе, — предложил он. — Мать парализована, сиделка ухаживает в рабочие дни, а в выходные я и брат ухаживаем по очереди».

— Жена помогает?

— Нет, это же не её мать. И у нас сейчас сложный период.

— Жизнь прожили, а теперь разобрались, что характерами не сошлись? — съязвила я, зная установку мужчин для пассии: «Уже лет пять спим с женой в разных комнатах, живём ради детей и т.д.». Неужели и Иван скажет то же?

— С женой жили дружно до звонка из прошлого, — ответил Иван, и рассказал мне свою историю. 

***

Неожиданно позвонил молодой мужчина: «Здравствуйте, я должен с вами встретиться. Скажу сразу — мне от вас ничего не нужно! Позвонить вам попросила мама, перед смертью сказала, что вы мой отец. Моя мать Инна Н. Когда вы служили в армии, приходила к вам на перевязки. Она писала вам письма, а вы ни разу не ответили. У меня все хорошо: семья, дети, работа...»

Встреча была назначена в людном месте. Иван пришёл раньше и вглядывался в лица, пытаясь угадать — кто его сын. Он настолько растерялся от неожиданного известия, что даже не спросил имени, когда тот звонил. Горела душа в ожидании. Сыну должно быть за сорок. Он помнил Инну Н. — жену начальника штаба, яркую блондинку, её покатые плечи, высокую грудь и холёные руки с яркими красными ногтями. Она была лет на десять старше.

Июль, духота, пыль... Голубой сарафан в ромашки и копна белых волос... Она протянула ему, фельдшеру санчасти, замотанный носовым платком палец: «Обработайте!» Сощурившиеся глаза глядят лукаво. Был последний год его службы. 

Рана была глубокой, и она приходила на перевязки. А потом заходила давление измерить или царапину помазать зелёнкой. Её глаза каждый раз впивались в него, грудь вздымалась, когда он склонялся к её руке.... Не выдержал солдат искушения... И закрутилось, завертелось... поползли слухи по военному городку, как муравьи в потревоженном муравейнике. 

Вскипел начальник штаба, схватил пистолет и бросился смывать позор кровью. Инна тогда встала у него дороге: «Только тронь! Себя убью...» Ивана перевели в другую часть, потом дембель. Повезло. Достал бы его начальник штаба и в другой части, послужи он дольше. Первое время Иван скучал по Инне, по чертикам в её глазах, по огню, который разливался от её прикосновения. 

Но прошел год, он женился, жизнь пошла своим чередом. Писем не получал. После звонка сына расспросил мать, та знаками подтвердила, что были письма. Она их сжигала, чтобы замужняя женщина не загубила жизнь сыну. Жила Инна с мужем или одна вырастила сына, Иван не знал.

Он ждал, всматриваясь в лица проходящих людей. Вот увидит сына и обо всём расспросит, повинится, возможно, сын обнимет его. Но... никто не пришёл. А потом сын позвонил ещё раз: «Я вас видел. Я выполнил то, что обещал матери. Мне больше ничего не нужно». И... короткие гудки. Иван плакал, взял бутылку водки, поставил на стол и всё рассказал жене. Ждал сочувствия и понимания, а встретил отчуждение и слёзы.

— Это так тяжело знать, что у тебя сын, и ты никогда его не увидишь, — говорил он мне. — Жена молчит. Уже три месяца молчит. Дети пока не определились, но, думаю, они захотят познакомиться с братом.

— Всё образуется, — успокоила я. — Дай время. Ведь эта женщина была у тебя до жены, и ты ничего не знал о сыне.

— Даже имени не знаю.

— Может, кто пошутил?

— Нет. Я знаю, как она меня любила и какой отчаянной была.

Мы попрощались. Через две недели, когда пошли дожди и деревья потемневшими ветками потянулись к небу, прося солнца, Иван позвонил: «Буду через полчаса». Он пришёл мокрый и продрогший. Сказал, что жена
подала на развод, и предложил сойтись. Я не знала огорчаться иди радоваться. Он мне нравится. Но вместе с тем.... Роман со мной он завёл, не поставив точку в отношениях с женой. И в своё время в брак вступил, не поставив точку в отношениях с Инной.

Валентина БЫСТРИМОВИЧ