Судьба каждого человека связана с судьбой родной обители, где он родился, вырос, а возможно, и живет. И каждый человек на определенном этапе своей жизни задает себе вопросы: откуда я родом, где мои корни, что было здесь раньше, как жили на этой земле наши деды. И порой очень трудно ответить на те вопросы, ведь в Беларуси в годы Великой Отечественной войны было сожжено более 9 тысяч деревень. Многие из них — вместе с жителями. Фашистские каратели прервали связь поколений, многие молодые люди не знают о судьбе своих родственников и не имеют источников, из которых можно было бы вывести свою родословную или узнать об истории родной обители. К сожалению, время неумолимо и все меньше остается свидетелей тех событий. Поэтому хотелось бы, чтобы по каждому району, по каждой деревне остались такие исторические сведения, воспоминания последних свидетелей, которые в будущем помогут людям найти свои корни. Недаром же говорят, что одним из признаков здоровой нации является сохранение памяти, уважительное отношение к своей истории.
Памятник погибшим жителям совхоза Лонва.В самом центре деревни Засовье, что на Логойщине, установлен величественный памятник. На постаменте стоит женщина с маленьким ребенком на руках. Ребенок прижался к маме, которая держит в руках ветку с листочками — знак мира и вечной жизни. Памятник жителям Засовья и окрестных деревень, трагически погибшим во время карательной операции нацистов, был поставлен местным совхозом «Лонва».
Страшная трагедия — одна из самых больших в Логойском районе — произошла здесь в мае 1943 года. За два дня фашистские каратели уничтожили в четырех деревнях 179 дворов, убили и сожгли 575 человек, из них — 185 детей.
Этот акт геноцида в отношении мирного населения произошел во время немецкой карательной операции «Котбус». Ее целью было уничтожение партизан и набор местных жителей на работу в Германию. К операции были привлечены карательные батальоны СС, охранные войска, полиция, а также регулярные войска с танками, артиллерией, авиацией. Была создана боевая группа, которой руководил бригадефюрер СС и генерал-майор полиции фон Готтберг. Немецкие войска сплошными цепями прочесывали всю местность, включая леса и болота, и вытесняли партизан в район озера Палик и Домжерицких болот, где и собирались уничтожить их. Партизаны постепенно отходили к полку и в то время находились в лесах возле деревни Литвичи.
События в деревне Литвичи развивались стремительно. 21 мая 1943 года немецкий отряд численностью около 30 солдат прибыл на автомашинах из Плещениц в Литвичи и остался ночевать в деревне — в домах местных жителей. Утром немцы собрали жителей в центре деревни, отобрали молодежь в Германию и отправили их на машине в Плещеницы. Часть немцев осталась в деревне: нужно было дополнительно набирать молодежь. Примерно через час после отъезда машин партизаны атаковали Литвичи. За ночь они разведали численность немцев в деревне и собрали свои силы для нападения.
Хорошо запомнила те события Леонида Островко, которая жила тогда в Литвичах:
«Приехали немцы под вечер, оставались ночевать. И к нам в дом пришли. В пяти домах они остановились ночевать. Пришли же — не прогонишь. Отец немного понимал, что они говорили. Это были фронтовики. Они сказали, что их сняли с фронта собирать молодежь в Германию. Утром набрали машину людей и поехали в Плещеницы. В деревне осталось несколько немцев. Когда под Амнишево подъехали, там их партизаны обстреляли, но они дальше поехали. Один наш парень спрыгнул с машины, хотел убегать, но немцы его убили. Немного времени прошло, партизаны со стороны Бегомля прибежали, вскрыли стрельбу. У нас в доме сидел один немец, даже пистолета у него не было. Мы за печку спрятались, подушками закрылись, и этот немец сел возле нас. Потом отец глянул в окно, сказал, что партизаны уже в деревне. Немец вышел из дома, на месте его и убили. И остальных убили, человек десять их было. Отец спросил у партизан, что нам делать. Они сказали уходить на Васильковку. Мы туда пошли, в лесу сидели. Тех, кто не пошел вместе с нами, всех и сожгли».
В литературе остались партизанские свидетельства этих событий в Литвичах. Из книги Романа Мачульского «Страницы бессмертия»: «22 мая отряды имени Суворова и имени Котовского (бригада «Народные мстители») напали на карателей, которые заняли деревню Литвичи Омнишевского сельсовета, и выбили их оттуда. Каратели оставили на поле боя 23 трупа».
О тех событиях упоминали и немцы. Из оперативного донесения начальнику СС и полиции Борисовского округа: «22.5.1943 года капитан ВВС Хааре вместе с 20 унтер-офицерами и рядовыми направился в деревню Литвичи для мобилизации рабочей силы для отправки в Германию. Примерно в 11.30 капитан Хааре с одним унтер-офицером и семью рядовыми на одной автомашине выехали в Плещеницы. Семь унтер-офицеров и 21 рядовой, оставшиеся в Литвичах, в 12.30 неожиданно были атакованы со всех сторон бандой примерно в 200 человек, причем несколькими волнами... Поскольку вражеский огонь усиливался, и бандиты все ближе продвигались в деревню, солдаты вермахта, оставив убитых и тяжело раненых, отступили в направлении деревни Околова. Капитан Хааре, получив в Плещеницах сообщение о нападении на его команду в Литвичах, связался с батальоном Дирлевангера, занимавшим позиции в деревне Буда, и попросил о помощи. 23.5.1943 года батальон Дирлевангера предпринял нападение на деревню Литвичи, где обнаружил 11 человек из команды Хааре убитыми и трех человек пропавшими. Убитые были ограблены и изуродованы».
У немцев и партизан не совпадают данные о потерях, но это обычное явление на войне. В архивных документах отряда имени Котовского написано: «22.5.43 бой в деревне Литвичи Плещеницкого района. Отряд в составе 2 и 3 роты. К-р отряда Красненков. Уничтожено: 15 немецких солдат, временно выведено из строя 7. Трофеи — автоматов 2, винтовок 9... Свои потери — убито 5, ранено 2...»
Это было крупное поражение немцев. Было убито много унтер-офицеров. Простить такое они не могли и взыскали злость на беззащитных жителях. Понятно, что с появлением в Литвичах особого эсэсовского батальона Дирлевангера ничего хорошего ждать не приходилось. Много деревень было уничтожено в Беларуси именно этим батальоном, в состав которого входили осужденные браконьеры, штрафники-немцы и бывшие советские военнопленные. Некоторые жители деревни сразу после нападения партизан стали уходить в лес и другие поселения, но многие остались, так как не видели своей вины в действиях партизан. Да не знали они, что к ним прибыли каратели, которые занимались уничтожением деревень вместе с населением. В окруженной деревне эсэсовцы ходили по улице, расстреливали жителей и поджигали дома. Тогда в Литвичах сожгли 40 домов и уничтожили 118 человек. В своем донесении каратели о том не написали.
Вспоминает Владимир Жаворонок, семья которого успела уйти из Литвич в Засовье:
«Вечером я сходил в Литвичи. То, что увидел, сильно впечатлило. Воздух был наполнен дымом, догорали здания. Среди головней лежали трупы людей, моих односельчан. Вернувшись назад, об увиденном рассказал родителям. А наутро в дом, где остановились мы и еще несколько семей, зашли два карателя. Сказали, что будут проверять документы. Затем они о чем-то поговорили, и один из них ушел. Но вскоре вернулся с ручным пулеметом. Зайдя в дом, он начал стрельбу по присутствующим. Послышались крики, стоны, плач. Я почувствовал острую боль в левом бедре и рухнул... Вместе с братьями Островками — Виктором и Адамом — мне удалось выбраться через окно, когда все вокруг уже было охвачено пламенем».
Все свидетельства о тех событиях дают основание сделать вывод, что немцы сделали ответственной за убийство немецких солдат деревню Литвичи и ее жителей — женщин, детей и стариков. Но этого карателю показалось мало. В Литвичах был только первый акт трагедии. Продолжение произошло на следующий день в соседних деревнях — Засовье, Амнишево и Слобода.
Ночевали каратели в Засовье и Слободе. Спали в домах вместе с жертвами. Вечером организовали вечеринку, играли на губных гармошках, весело им было после кровавой бойни в Литвичах. Жители Засовья не ожидали той страшной участи, так как совсем не имели отношения к событиям в соседней деревне. Но немцы уже осудили их на ужасную смерть.
В засове каратели сожгли 58 дворов, расстреляли и сожгли 235 человек. К сожалению, сегодня уже не работает школа в Засовье, но раньше там каждый год проводились уроки памяти. Школьники и учителя некогда с пониманием восприняли и поддержали идею проводить в школе уроки памяти, уроки по истории края, этого небольшого микрорегиона с центром в деревне Засовье. Организатором упомянутых мероприятий стала учительница белорусского языка Антонина Мехедко. Она родилась и выросла в соседней деревне Лонва, часто слышала рассказы родителей и местных жителей о войне, и постепенно к ней пришла мысль сохранить сведения об истории здешних населенных пунктов. Так она начала собирать вместе с учениками воспоминания пожилых людей о войне, трагические истории сожженных деревень.
— Возможно, именно память и понимание того, что с течением времени все меньше и меньше остается свидетелей той страшной трагедии, стали основным толчком для меня, который заставил еще раз обратиться к огненной истории моей малой родины, — рассказывает Антонина Мехедко. — Мы с учениками начали работу по сбору сведений о детях войны, встречались с ними, записывали их воспоминания, приглашали в школу. Женщины, чье детство обожгло война, делились своей бедой. На их глазах убивали и сжигали их родителей, родных, соседей. Им самим едва удалось выжить. Теперь они со слезами на глазах рассказывают страшную правду нам, своим потомкам, чтобы мы ее сохранили, не забыли, передали другим поколениям для того, чтобы никогда не повторились ужасы войны.
Сохранились воспоминания местных жителей, свидетелей трагических событий. У каждого из них своя необычная история спасения. Из воспоминаний Юзефы Шепелевич из Засовья: «Засовье жгли немцы утром в понедельник, хотя приехали в воскресенье. В деревне заговорили, что молодежь будут брать в Германию. Поэтому мама, встав очень рано, пошла к тетке, что жила на другой улице, чтобы взять немного картошки и испечь мне лепешку на дорогу. Меня разбудила пасти корову, а младшая сестра Ядя в это время спала. Через некоторое время я услышала выстрелы. Потом увидела, что семья Гриня выбежала на улицу, и в это время к ним подскочили немцы, вернули всех в дом и расстреляли. Вдруг замечаю, что горит деревня, и тогда я поняла, что немцы убивают людей и жгут село. Я быстро спряталась под бревно, возле которого стояла, а когда все утихло, вылезла. Вокруг все горело. Погибла моя младшая сестра. Маме, к счастью, удалось спастись. Жили мы в землянке вплоть до конца войны».
Из воспоминаний Елены Батуры из Засовья:
«Тем утром мама увидела через окно немцев, которые шли через двор к нам. Подумала, может, в Германию будут забирать. И говорит мне: «Лезь, доченька, на печь, спрячься и сиди». Сижу там исподтишка, слышу в доме голоса: «Где хозяин?». «Нет у меня хозяина, умер». "А сыновья твои где?""Да вот один в постели спит, другой в Пуне где-то«. И тут же — выстрел, слышу: мама упала. Вслед еще выстрелы, меньших брата и сестру в постели убили. Страшно мне, да сдержалась, голоса не падала. Постреляли и пошли. Слышу, стреляют уже в соседнем доме — Анеле Бобрович с дочерьми. Что же, думаю, делать? Слезла все же из печи и быстренько в погреб, что был под полом, забралась, дощечки закрыла. Подумалось: это же сейчас дом поджигать придут, я и сгорю здесь. Выбралась — и за дверь, в Гродно бросилась, легла в бороздке, выпрямилась, будто неживая. Кажется, чтобы земля провалилась, да чтобы углуби. А рядом шаги, идут жечь наш дом. Вдруг слышу: «Вот, убежала, так в огороде убили». Я же не знала, что моя спина вся в крови. Как сидела в погребе, так сверху кровь на меня журчала через щель — мамина кровь, она меня и спасла. А те двое в дом зашли, подожгли. Мне жарко становится, искры сверху сыплются. Я горсть землю гребу да на себя сыплю. Посмелела, как пошли они со двора, приподнялась на локте и ползком, ползком, чтобы подальше от огня. Выкатилась и снова в борозду, где картофель посажен. Так и пролежала, пока все утихло. На ноги встала, глянула — горит соседнее Амнишево. Иду своей улицей — дома догорают, сквозь люди разбитые лежат».
Рассказывает Ванда Шепелевич:
«Это было 23 мая 1943 года. Немцы окружили деревню и начали окапываться. Вечером устроили вечеринку. А утром на следующий день пошли по домам и начали расстреливать людей. Потом подожгли здания. В это время я и мои братья Петя и Стас спали в Пуне. Услышав выстрелы и крики, прибежали в дом. Мы увидели, что мама и папа мертвы. Я завязала маме платок( не знаю почему), и мы побежали из дома. Мы стали убегать от немцев и бросились в сторону горелого, где было болото. Но вдруг я вспомнила свою маму, что осталась в доме лежать, и побежала с подругой Леной обратно, в село, которое уже горело. Мы выбежали прямо на немцев. Один подошел к нам, посмотрел, а потом, что-то сказав по-немецки остальным, вывел нас из болота на тропу, которая вела в Горелое. Мы побежали, а немец выстрелил вверх. Среди немцев были и те, у кого оставалось еще что-то людское. Нас приютила одна женщина, у которой было своих пятеро детей. Столько лет прошло, а в памяти стоит ужасная картина: мама лежит убитая в завязанном мною платочке. Как бы мне хотелось, чтобы только наше поколение пронесло ужас войны, пусть бы это слово «война» и похоронено было вместе с нами».
Об ужасах того дня рассказала одна из старейших жителей деревни Засовье Ядвига Кальницкая:
«Утром, как и всегда, сестра завела на лощину жеребенка и навязала. Идя домой, увидела, что горит конец одной улицы, и быстренько прибежала в дом. Я и мой старший брат Александр еще спали в это время. Мама нас разбудила, и мы все побежали к Громовичу Юстину. Там лежали на полу уже убитые хозяйка и дети. Тогда мы через улицу побежали к соседу Казимиру, там полилась печь, стояли горшки на припечке, а на земле лежало убитых аж 12 человек. Мы выскочили из дома и повернули на тропинку, что вела к узенькой речке, через которую был мостик. В это время к нам присоединилось двое детей. Это были Петя и Стас Радевичи. За селом на посту стоял немец. Увидев нас, он сначала побежал за нами, а потом остановился, выстрелил один раз и вернулся обратно. Немцы, услышав выстрел, быстро увидели нас и застрочили из пулеметов. Мы уже были возле речки, рухнули, прижались к Земле. Но долго лежать не могли, боялись, что они нас догонят и расстреляют. Надежды на спасение не было, и мама сказала, что придется топиться. Мы заплакали, а Петя и Александр сказали, что они побегут к кустам. Так они и сделали. Пули свистели со всех сторон, но ребятам удалось убежать. Когда стрельба утихла, мы выползли на холм, где росла пшеница, и по двое залегли в бороздки. За мной лежала Сабина, а за Стасем — мама. Пшеничка была совсем маленькая, и мы, конечно, были видны из деревни. Как только мы зашевелимся и начинаем ползти, немцы начинают стрелять. Мы успокоимся, полежим. Потом Сабина стучит мне в пяту — это команда ползти, и мы снова ползем, а немцы начинают снова стрелять. Так было несколько раз. И вот долгожданные кусты и болото. Мы спаслись. Но Сабину ранило в ногу. Мама перевязала ей рану, и мы отошли еще дальше. Мы видели, как горела деревня, как отъезжали машины».
Не миновала беда и Амнишева. За годы войны гитлеровцы сожгли здесь 39 дворов из 41, погубили 18 жителей.
Детали трагедии в памяти хранит Валентина Гейна из Амнишева:
«...Майским утром я и мои подруги пасли недалеко от деревни коров. Вдруг мы увидели, что над Засовем стелется черный густой дым. Мы поняли, что горит деревня. Потом заметили машины, которые двигались в сторону Амнишева. Мы бросили коров и быстренько побежали в деревню, чтобы предупредить ее жителей. Однако в деревне в это время уже никто не спал, и, зная, что случилось с Литвичами и Засовьем, жители Амнишева побежали кто куда смог. Большинство людей спаслись. Наша семья спряталась в болоте. Мы видели, как горела наша деревня. Видимо, в такой момент люди начинают остро понимать, что жизнь — самое дорогое, что есть у человека. Никто не нес с собой домашний клад — все спасали себя и детей...»
Литвичи, Засовье и Амнишева после войны возобновились. А на месте сожженной деревни Слобода, которая не возникла из пепла, сейчас установлен небольшой памятник возле дороги. Вокруг — поле: деревня навсегда исчезла с лица земли. В Слободе погибли 204 человека. В деревню каратели также приехали, как и в Засовье, вечером и ночевали в домах местных жителей. Жители этого региона не знали, куда идти спасаться, где не будут жечь деревню. Кто-то отправил детей в соседние Пущу и Лонву, а кто-то, наоборот, думал спастись в Слободе.
Регина Гридюшко пришла в Слободу к родственникам и попала на расправу к карателям:
«Нас было в доме восемнадцать человек. Сестра двоюродная из Литвичей приехала, четверо детей. Все мы чисто сели на соломе в доме и ждем. Один немец пришел, поставил пулемет, что-то сказал по-немецки и давай стрелять. Я легла, вот и выжила только одна... Остальные были убиты. Лежала я долго. Слышала, как что-то по-немецки говорили. Полотенце висело на иконах, так они положили сено на стол и на полотенце и подожгли. Когда они пошли, я подняла голову и увидела, что горел угол».
А вот что рассказал Станислав Левданский, живший в Слободе:
«В тот день, когда жгли деревню, отец нас раненько разбудил и сказал собираться — предупредил, что будем уходить в лес. Солнце только вставало, небо было чистое, и так тихо вокруг, что все было слышно. Отец нас собрал, положил по булке хлеба за плечи и в лес отправил с мамой. В доме осталась бабушка, ее и расстреляли... Мою тетю родную с семьей положили на пол, расстреляли и подожгли. Из них остался жив мой двоюродный брат Казимир Неверка. Он рассказывал, что два раза стреляли по ним, но ы него пуля не прошла, а когда дом подожгли, он выпрыгнул из окна. Засов и Слободу уничтожили в один день — утром. Солнце вставало, скотина ревела, деревню окружали, а мы уходили в лес... Когда вернулись из леса, уже все было уничтожено».
Горьким оказалась судьба Слободы, которая расположилась вдоль дороги, ведущей на Лонву. Люди были в домах, когда пришли каратели. Они заходили в дома и жгли их вместе с людьми, а кто пытался бежать, тех убивали.
Из всех жителей спаслись полностью только две семьи: семья Игнася Левданского и Марии Скакун. Игнась Викентьевич успел с женой Мальвиной схватить своих детей: Стася, Альдью, Витю и Летю, — и побежать в лес. На опушке леса Игнась договорился о встрече с женой и детьми и вернулся в деревню за матерью, которая ходила с палочкой только по дому. Вела сына одна мысль — помочь маме выбраться, а там — как будет. Когда же приблизился к деревне с другой стороны, понял, что опоздал: дом уже горел.
Семья Марии Скакун спаслась в доме. На улице уже стреляли, поэтому мать решила спрятаться вместе с детьми под печь. Каратели их там не нашли и подожгли дом. Когда открыли заслонку, услышали горький запах дыма, который стелился по полу и быстро заполнял дом. Вылезли из своего укрытия и вышли на улицу. Благодаря дыму, который простирался по деревне, женщина вместе с четырьмя детьми смогла незамеченной дойти до леса.
Вот что рассказала Виктория Бардушка, бывшая жительница деревни Слобода, которая чудом осталась жива после той страшной трагедии:
«Было воскресенье. Мама в печи блины пекла, когда понаехали немцы. К нам зашел фашист. Сел у стены, посидел немного и, ничего не говоря, начал рассматривать обои. Наверное, не понравились они ему, и он стал их срывать. Мама крикнула: «Не трогайте! Зачем вы это делаете?!» Фашист спокойно ответил: «Не волнуйтесь, завтра выклеим красными». Я ничего не поняла, а мама обо всем догадалась. На другой день, как только начало светлеть, сестру с братом она отправила в поле пасти корову, а мне приказала спрятаться в лесу и там ждать. Нас было пятеро: парень и четыре девочки, двое — соседские дети. Мы в лесу до вечера сидели, слышали гул — это наша Слобода горела. Сказать, что было страшно, значит не сказать ничего. Сердце мое тогда оцепенело. Немного выздоровели только тогда, когда присоединился к нам Игнась Левданский. Через какое-то время дедушка Игнась привел нас на пепелище. Я побежала к своему дому и увидела, что мама сидит возле обгоревшего забора. Бросилась к ней, схватила за руку, а она... рассыпалась. Я потеряла сознание. Когда я пришел в себя, рядом был брат и сестра. Мы выкопали яму, в которую опустили останки родного человека, собранные в скатерть. Боялись песок бросать, думали, что мамочке больно будет. Пусть Бог оберегает от такого, чтобы малые дети родителей хоронили. После той ночи мы сразу повзрослели, так как надо было мириться с судьбой сирот, искать убежища у чужих людей. Сгорели тогда и Засовье, и Амнишево. Но позже эти деревни возродились, поднялись из пепла, а моя Слобода осталась только в воспоминаниях».
За два дня фашистские каратели превратили в пепел четыре деревни. Люди остались без средств для жизни и до освобождения выживали как могли.
Александр ПАВЛЮКОВИЧ
Фото из архива автора
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
Беларусь — один из мировых лидеров в области добычи и глубокой переработки торфа.
