В свои без малого 97 лет участник Второй мировой войны Павел Ерошенко живет жизнью активного человека: он в курсе последних новостей, до сих пор на расстается с листом и ручкой, встречается с молодежью, журналистами, от которых в последнее время нет отбоя. Причем, как признается фронтовик, долгие беседы его нисколько не утомляют: воспоминания о прошлом, разговоры на актуальные сегодня темы дают ему силы, улучшают настроение, даже все болячки забываются. О чем свидетельствует хотя бы тот факт, что ради поездки в редакцию «Звязды» Павел Сафронович намеревался спуститься с девятого этажа своего дома, в котором временно отключили лифт. Хорошо, что близкие не разрешили: возраст как-никак. В итоге в гости к участнику войны, ветерану белорусской журналистики пожаловали мы, его младшие коллеги.
Буквально с порога Павел Ерошенко рассказывает, что никак не может смириться со смертью своей жены, которая несколько месяцев назад ушла из жизни. С Надеждой Павловной, как подсчитал ветеран, они прожили 68 лет 2 месяца и 12 дней — душа в душу. «Красиво прожили, — говорит он. — Всем так желаю!» Хотя на его век всего хватило. О детстве и молодости, обожженной войной, как раз наша речь.
Павел Сафронович родился в деревне Васьковичи Пропойского (ныне Славгородского) района в бедной крестьянской семье. Родители воспитывали пятерых детей.
О том, что началась война, жители Васьковичей узнали в первый же день: вдоль шоссе Москва — Варшава, которое рядом проходило, шли немецкие самолеты. Три бомбы упали неподалеку от их деревни. Чудом никто не пострадал. «Этот ужасный звук от самолетов, а потом от взрыва нам запомнился на всю жизнь», — говорит Павел Сафронович, которому через несколько дней после войны исполнилось 15 лет.
Из жизни под оккупацией Павлу Ерошенко запомнился вот какой эпизод. Полицаи готовили обозы с награбленным у населения добром. У людей забирали и лошадей – везти все это немцам должны были сами хозяева животных. В итоге накопилось 30-40 подвод. Под сильной охраной обоз гнали под Москву. Те, кто ехал на своих лошадях, особой нужды в охране не имел: люди были уверены, что их отпустят.
— В последние минуты перед отправкой спохватились, что не хватает одного мужика: тот бросил свою лошадь и убежал, — рассказывает Павел Сафронович. — Надо отправлять обоз, а нечем. Наш домик стоял рядом с управой. Вижу, полицаи идут. Сразу понял, что что-то нехорошее, залез на печку. Меня стащили оттуда чуть ли не босиком. Посадили на место сбежавшего извозчика и двинулись в дорогу.
Ехали несколько суток. В итоге полицаи передали обоз немцам, а людей не отпускали. «Мысль бежать не покидала меня — вспоминает участник тех событий. — Решил бежать в первую же ночь, пока немцы не огляделись. Нас охранял полицейский. Я с него всю ночь глаз не спускал. Смотрю, тот присел на порожек и задремал. Представьте детскую душу, как я переступал через этого немца: сердце трижды могло выпрыгнуть из груди! Открыл сени и побежал куда глаза глядят».
Бежал суток двое. «А в кармане — ни спички, ни корки хлеба — ничего, — продолжает ветеран. — Однако голод не тетка. В один дом заглянешь — потом пулей оттуда бежишь. Во второй не так опасно, но кушать нечего. Одна бабушка, извиняясь, предложила поесть того, что приготовила для своих свиней. Черпанул из корыта и дальше побежал. Выскочил на дорогу, встретил мужика, спрашиваю, куда бегу. Оказалось, на Калугу, а мне же надо на Могилевщину. Решил, что лучше идти по местам, где немцы прошли. В основном, это поля битвы. Иду, а вокруг трупы лежат: людей, коней... Хочется спать, ляжешь возле останков большого коня, прикинешься, что сам забит, подремлешь и дальше бежишь...»
Только на восьмые сутки Павел Ерошенко появился в доме. Мать обрадовалась: не знала уже что и думать. А тут еще комендатура ищет. «Получается, пришел из одного ада в другое: это означало верную смерть, — замечает Павел Сафронович. — Что делать? Отец у меня хоть неграмотный был, но придумал поднять на печи несколько досок, сделать лаз на чердак: там сено, тепло, затянули туда каких-то тряпок. Спущусь в дом поесть, только во дворе раздался шорох — снова наверх. Так и перезимовал».
Весной успокоилась комендатура. Павла перестали искать. На чердак можно было уже не лазить. Подростки нашли отнюдь не детское развлечение.
— Когда наши отступали, целая зенитная батарея осталась в деревне, много снарядов покинули, — рассказывает Павел Ерошенко. — Дети, и мы в том числе, начали доставать из них порох. Один снаряд поднимаем, второй кладем на землю — бац. Не получается с первого раза, пробуем со второго. Гильза вылетает, а там порох в ситцевых мешочках. Нам они как раз и нужны. Насобирали несколько штук — мать сшила мне рубашку. Потом собрали на рубашку и младшему.
В то время как братья Ерошенко носили рубашки из пороховых мешочков, многие их товарищи остались после этой забавы и без голов, и без рук. Это сейчас ветеран понимает: им с братом повезло. На волоске от смерти были и тогда, когда под принуждением немцев перегружали ящики из одной машины в другую, которая сломалась и стала на дороге неподалеку от их деревни. «Залезли под крышку одного ящика, а там — тол! — вспоминает те события очевидец. — А это как раз то, что нужно было партизанам. Незаметно спустили один ящик в картофельник. Закончив перегрузку, за ящик — и в дом. Детский ум! Поставили ящик на скамеечку, как во дворе — немцы. Спросили, что тут у нас. А мы не растерялись: говорим, что мыло. Ваши, мол, приносят матери стирать белье, а мыло не дают. Тут отец подоспел на помощь — в качестве доказательства вытащил из-под печи кучу немытого немецкого барахла».
Обман не сработал — немцы все-таки открыли ящик. Забрали с собой. Братьев решили застрелить. Один немец, получивший это задание, завел малышей за дом, толкнул одного, потом другого, две длинные автоматные очереди уронил в верх и пошел догонять своих.
В Красную Армию Павла Ерошенко призвали в 1943 году, когда Могилевщина была освобождена. Мобилизации он еще не подлежал — 17 лет. Однако такому желанию служить и бороться с врагом в военкомате не могли отказать. Немного подучили на связиста — и в бой. Как он сам говорит, прополз, прокладывая связь, и Беларусь, и Польшу, и хороший кусок немецкой земли. Рядовой-телефонист находился всегда впереди — где бы ни находилось их соединение, в любых условиях нужно было прокладывать связь.
— Работа связиста очень сложная, — отмечает Павел Ерошенко. — Пехота окопалась, лежит, а ты же должен проскочить через нее, линию продолжить вперед: в зависимости от того, куда переместится командный пункт, — командир же руководит боем не сзади, а спереди, где видит всю обстановку.
Первую свою награду — медаль «За отвагу» — рядовой Ерошенко получил за бои на Белосточчине. Для солдата — почетная награда. О своем подвиге ветеран рассказывает скромно: «В сложных условиях боя обеспечил командира устойчивой связью». На парадном кителе фронтовика — и два ордена: Красной Звезды и Отечественной войны степени.
— В одной серьезной схватке меня посчитали убитым, — вспоминает те события Павел Сафронович. — Санинструктор вернулся в дивизион и сказал, что на его глазах Ерошенко упал, скошенный пулей. На меня уже написали похоронку. Хорошо, что еще почта полевая не пришла. Я возвращаюсь — жив, здоров. Командир аж остолбенел. Рассказываю, что произошло. Тот писарю кричит: «Любарский, рви похоронку, пиши на Ерошенко наградной лист!».
Так получилось, что за один день его и «похоронили», и наградили. Представили к ордену Отечественной войны степени. Однако машина, в которой везли документы, попала под бомбежку. «Командир сказал: раз не получилось, будем ждать первого случая», — рассказывает ветеран. И он вскоре настал. Во время форсирования Одера Павел Ерошенко обеспечил бесперебойную связь, абсолютно не умея плавать. За подвиг, совершенный под огнем противника, был удостоен ордена Красной Звезды. Свой орден Отечественной войны степени он тоже получил — только спустя 40 лет после победы.
Красноармеец Ерошенко участвовал и в боях за Зееловские высоты. «На подступах к Берлину бороться было очень тяжело, — вспоминает он. — Немцы были настолько хорошо укреплены, что каждый километр давался архисложно. И в таких условиях я обеспечивал связь. Однако людям, у которых за плечами есть Родина, нестрашно. А у нас была красивейшая Родина — Советский Союз».
До сих пор ветеран не может забыть ужасную картину, которую видел во время боев на Зееловских высотах. «Бегу, впереди тяну связь, замечаю солдата, — вспоминает Павел Сафронович. — Смотрю, как — то он неестественно свою винтовку на шею вешает. Батюшки! Солдат несет свои внутренности в собственных руках. Я оглянулся, а он рухнул — и это же надо, упал головой до Берлина!»
Последние километры до логова Гитлера были очень напряжены. Однако главное — он выжил. Да еще получил почетную миссию — первый на весь полк сообщил известие о победе. Сигнал принял по радиосвязи, несколько раз повторял, кричал вплоть до хрипоты.
— Однополчане не верят: спрашивают, кто мне сказал, что победа, — рассказывает фронтовик. — Жуков сказал! Георгий Константинович! Он первый нам сообщил эту новость по связи.
— А расписались ли на Рейхстаге? — спрашиваю у ветерана.
— В рейхстаге не был, — говорит он. — Метров 150 возле него линию тянул. Не хотелось даже лезть туда, в этот Рейхстаг. Может быть, из-за того, что было какое-то отвращение к Гитлеру. Многие рассказывали, что расписывались на Рейхстаге. Выдумки все это! Некогда там было расписываться – шел бой. Там надо было дело делать – воевать. Мы и воевали.
В памяти ветерана – другой эпизод. «Стоим на немецкой улице, идут немцы, сбрасывают амуницию, оружие, — вспоминает Павел Сафронович. — Стою и думаю: вот она, моя миссия солдата-победителя. Честь была неописуемой!»
После окончания войны Павел Ерошенко остался в армии. Отучился в Горьковском военно-политическом училище имени Фрунзе, откуда приехал замполитом — сначала батареи, потом полка. Всю свою военную жизнь был связан с дивизионными газетами. Который был счастлив, когда его перевели в центральную газету Белорусского военного округа «Во славу Родины». Газете отдал 17 лет, писал и тогда, когда ушел на пенсию. На заслуженном отдыхе под авторством полковника в отставке вышли три книги.
Павел Сафронович, наверное, сегодня является старейшим журналистом страны. Военным — точно. Он — лауреат премии Союза журналистов СССР, Отличник печати Беларуси. Силу печатного слова понял еще до войны, когда в 12 лет написал свою первую критическую заметку «Хата-читальня на замке».
— Дома читать было нечего, ходил в сельский дом-читальню, а там постоянно закрыто, а, между прочим, рабочее время, — вспоминает те события Павел Ерошенко. — Взял да и написал в районную газету заметку. Под ней поставил инициалы, чтобы никто не догадался, кто автор. Через несколько дней интересуюсь, вышло ли. Ее опубликовали как раз в тот день, когда я попал в сельский совет. Председатель спросил меня, так за ухо крутанул и вытолкнул за дверь со словами: «Будешь знать, щенок, как писать в газету!». Тогда я понял, что значит печатное слово.
От слова, считает фронтовик, сегодня зависит многое. С помощью него можно даже развязать войну. Однако, по мнению ветерана, мы, потомки поколения победителей, сегодня как никогда должны беречь мир.
— Каждый молодой белорус должен чувствовать, что у него есть Родина — это самое главное, — убежден Павел Сафронович. — Если есть Родина, у тебя есть все. Человек без Родины как птица без крыльев.
И с этим, безусловно, нельзя не согласиться.
Вероника КАНЮТА
Фото Елизаветы ГОЛОД
Ссылки
[1] https://zviazda.by/ru/tags/veranika-kanyuta
[2] https://zviazda.by/ru/author/lizaveta-golad
[3] https://zviazda.by/ru/gramadstva
[4] https://zviazda.by/ru/taxonomy/term/80614
[5] https://zviazda.by/ru/tags/voennoe-pokolenie-mirnomu-pokoleniyu
[6] https://zviazda.by/ru/tags/pavel-eroshenko
[7] https://zviazda.by/ru/tags/god-istoricheskoy-pamyati