Анна Моторная: «Театр и семья — территория счастья»

За два года в Национальном академическом Большом театре оперы и балета Беларуси Анна Моторная поставила три очень разных спектакля — «Фауст», «Дикая охота короля Стаха» и «Любовный напиток», и все они становились культурным событием. В марте Анна Дмитриевна назначена главным режиссёром прославленного коллектива. В чём секрет её творческой неугомонности и жизненного оптимизма? Какой мужчина может выдержать жену-режиссёра? О мечтах и планах беседуем с главным режиссёром Большого театра Беларуси Анной МОТОРНОЙ. 

Когда отступает Мефистофель

— Премьерой оперы «Любовный напиток» театр закончил сезон и начал новый. Какие чувства у Вас вызывают премьеры?

— Всегда разные. Любой спектакль — результат творчества большой команды. Порой ощущаешь, что всё получилось не совсем так, как задумывалось, терзаешься, казнишь себя за неправильные решения, пытаешься исправить промахи. Но чаще испытываешь счастье. Особенно если коллеги довольны итогом совместных усилий и сама чувствуешь мощный эмоциональный отклик зрителей. В искусстве каждый проект — первый. Всякий раз стартуешь с чистого листа, и никто не знает, что ждёт на финише. Всегда после премьеры думаю: не иначе как Божественное провидение помогло довести начатое до конца.

— Первой Вашей постановкой в Большом театре Беларуси стала опера «Фауст» Ш. Гуно. Не дал ли о себе знать во время этой работы Мефистофель?

— «Фауст» никогда не приходит в нашу жизнь просто так. У каждого из нас есть не только Ангел-хранитель, но и свой Мефистофель, который искушает. Мы можем забыть о нём, он о нас — никогда. Но я уверена: Мефистофель всегда отступает перед силой нашей веры в искусство. Сюжет «Фауста» из числа тех, которые актуальны всегда, сейчас — особенно. Для меня этот проект на прославленной сцене — своеобразное крещенье и уже поэтому очень дорог. Работалось над ним непросто. Самым неожиданным комплиментом после «Фауста» стали для меня слова 25-летних барышень, которые впервые посетили наш театр. «Даже не ожидали, что опера окажется настолько интересной, — признались они. — Это как захватывающий триллер. В конце спектакля мы плакали». Девушки пообещали, что обязательно придут ещё раз и приведут с собой друзей. Сегодня крайне важно, чтобы оперный жанр был востребован молодёжью. И если удалось создать такой спектакль, после которого человек снова хочет вернуться в театр, — значит, со своей задачей мы справились.

— В истории отечественной оперы уже была легендарная «Дикая охота короля Стаха» В. Солтана. Не боялись ли Вы сравнений, приступая к работе над этим произведением?

— Я, разумеется, видела «Дикую охоту короля Стаха» В. Солтана и отношусь к ней как к иконе, созданной выдающимися мастерами. Когда мне предложили поставить эту оперу, я спрашивала себя, имею ли право браться за такой материал, у меня были и сомнения, и опасения. Но меня поддержал муж. Он сказал: «Просто начни с чего-нибудь важного. Лучше всего с Владимира Короткевича. Прочитай его ещё раз». И я впервые прочла «Дикую охоту короля Стаха» по-белорусски. Это перевернуло моё сознание. Я поняла, что хочу это ставить. Несколько месяцев жила Короткевичем — читала его прозу и стихи, воспоминания о нём, литературную критику. Параллельно изучала партитуру В. Солтана, общалась с дирижёром-постановщиком Андреем Ивановым, работала с художниками. Я не собиралась конкурировать с блестящими предшественниками, а решила взглянуть на гениальный сюжет под другим углом зрения. Мы старались создать спектакль, который даже совсем неподготовленному зрителю поможет понять что-то очень важное о Беларуси, прикоснуться к её тайнам. Это высказывание о вечных ценностях, о том, как бескорыстная, самоотверженная любовь к человеку и своей земле может победить зло.

— Считается, что режиссёр всегда — диктатор. Согласны с этим?

— Нет. Хотя сила характера и мощная харизма в этой профессии необходимы. Если я ставлю перед собой цель — не успокаиваюсь, пока не достигаю её. В принципиальных вопросах не уступаю. Но при этом всегда считаюсь с коллегами. Если творческое предложение аргументировано, всегда иду навстречу. В театре к каждому нужен индивидуальный подход. Оперные певцы — особые люди. Их голос — это уникальный инструмент и, если (не дай бог) они его теряют, переживают настоящую катастрофу. Представьте, многие месяцы человек занимался разучиванием партии, и вдруг у него пропадает голос, он не выходит на премьеру... Для оперных певцов, помимо таланта, исключительно важна колоссальная стрессоустойчивость. Конечно, они нуждаются в бесконечной поддержке, понимании и любви. И я часто ощущаю себя психологом с большим трудовым стажем.

— На Ваш взгляд, режиссура — это женская профессия?

— Мне кажется, ею с одинаковым успехом могут заниматься и мужчины, и женщины. Когда я училась на дирижёрском отделении в консерватории, постоянно сталкивалась с убеждением, что «баба не может быть дирижёром». Но сколько сегодня успешных женщин-дирижёров! Всё определяет масштаб личности. Представительниц слабого пола среди режиссёров пока меньше просто потому, что эта профессия требует от тебя самоотдачи 24 часа в сутки. Мужчина может себе это позволить, а женщина — не всегда. 

— Сколько написано о том, что любой творческий коллектив — это «террариум единомышленников». Почему же всегда находятся те, кто готов в театре дневать и ночевать?

— Театр — это не зона комфорта, постановка спектакля — сложный организационный процесс. Межличностные отношения в творческом коллективе зачастую непросты. Но лично я принимаю театр со всеми оговорками, потому что не мыслю своей жизни вне его, без людей, которые отдают себя искусству.

— Что для Вас означают слова: «Нужно любить искусство в себе, а не себя в искусстве»?

— В начале пути для меня было важно услышать, что я могу создать интересный спектакль. Сегодня это уже неактуально. Любительских и профессиональных мнений может быть сколько угодно: от восхищения и восторга до полного обесценивания твоего труда. Счастье, когда замечания помогают режиссёру совершенствоваться, творчески расти. Огромное счастье, если появляются единомышленники, поддерживают коллеги, — тогда крылья крепнут. Опера — потрясающий по своему воздействию и силе жанр и, на мой взгляд, абсолютно необходимое «лекарство» для человеческой души. Мне кажется, она должна вернуть людям способность видеть вокруг прекрасное, ценить жизнь, наполнять её смыслом. Самая заветная моя мечта — добиться, чтобы опера стала абсолютно необходимой для максимально большого числа людей. Хочется, чтобы зрители выходили из театра, как из храма, — одухотворёнными, с непреодолимым желанием творить добро.

— Вы верите в то, что театр способен преображать мир?

— Убеждена в этом. Только в театре вы способны испытать совершенно неповторимые эмоции, ощутить катарсис, «перезагрузиться», обрести «новое зрение» и увидеть свет во тьме.

Искусство быть счастливой

— Вы — из России, родились в Нижнем Тагиле. Более 45 лет живёте в Беларуси. Кем себя ощущаете?

— Можно сказать, белоруской русского происхождения. Но вообще во мне намешано много разных кровей. Наверное, поэтому я быстро адаптируюсь в любом месте. Сейчас мне кажется: я могла бы жить везде. И везде отдавала бы людям максимально много из того, что умею и знаю. В центре мироздания для меня всегда — Человек с его страстями и мечтами, а они не имеют национальности.

— Что Вы поняли о Беларуси за годы жизни здесь?

— Беларусь способна рождать самоотверженных людей, трепетно любящих эту землю и наделённых скрытой духовной силой. Белорусы очень близки к природе, умеют в обыденном увидеть значительное. Они научили меня большей сдержанности. А ещё здесь много красивых женщин и особый смысл у гостеприимства.

— В интервью Вы часто упоминаете о том, что Ваши профессиональные достижения — это отчасти заслуга мужа. Почему? 

— Только благодаря ему (Сергею Александровичу Микулику — доценту кафедры специального пианино БГАМ, лауреату международных конкурсов. — Прим. авт.) у меня появилась возможность состояться в качестве режиссёра. Муж создал все условия, чтобы я могла заниматься любимым делом. За 20 лет совместной жизни не было ни дня, чтобы я не благодарила Бога за то, что мы встретились. У меня есть абсолютная уверенность: если я проснусь, и он будет рядом, — значит, всё будет хорошо.

— Да, повезло Вам. И это случилось с первой попытки?

— Нет. Это мой третий брак. Но с момента нашей первой встречи нам обоим стало ясно: мы не сможем жить друг без друга. Это была любовь с первого взгляда. Наша семейная история — отличный материал для киносценария.

— Вы не могли бы жить одним искусством?

— Наверное, могла бы. Но это была бы совсем другая жизнь. Мне кажется, женщина без мужчины никогда не сможет реализоваться полноценно.

— Вы совпадаете с мужем или, наоборот, ваш союз — это союз противоположностей, которые притягиваются и дополняют друг друга? И каково это — жить с режиссёром, который привык строить всех вокруг себя?..

— О, да! Это настоящее испытание! Когда я прихожу с работы, часто слышу: «Ты уже дома. Отключи режиссёра». Наверное, помимо любви, нашу семью спасает чувство юмора. Без него было бы сложно справляться с проблемами, сохранять отношения и доброжелательную атмосферу. Наши вкусы и предпочтения заметно отличаются, мы часто спорим. Разногласия разрешаются обычно благодаря мудрости и деликатности мужа. Самое главное, что есть в наших отношениях, — способность ими дорожить.

— Вы верите в свою звезду?

— Я абсолютная фаталистка. Свято верю: все встречи, события, испытания в нашей жизни не случайны. В 11 лет я тяжело заболела, была при смерти. Меня спасли, но прогноз врачей на будущее звучал довольно мрачно. Это отразилось на моём отношении к жизни: я решила никогда не сдаваться. Трудности и препятствия научили быть сильной, неприятности — ценить то, что дано, благодарить Создателя за каждый миг жизни. Нужно уметь быть счастливым, радоваться тому, что посылает Вселенная. И если что-то тебе дано свыше, то главное — это не растерять и щедро делиться.

Ольга ПОКЛОНСКАЯ

Фото Константина ДРОБОВА