Актер РТБД — о призвании, жертве ради роли и миссии театра

Александр Никоненко родился в Международный день театра — 27 марта. Как не увидеть в этом некий знак, предопределивший его профессиональный выбор? 

Иван Терешко в «Альпійскай баладзе», Билли в «Калеке з вострава Інішман», Савка в «Адамавых жартах». За пять лет в Республиканском театре белорусской драматургии талантливый молодой актёр сыграл очень разных персонажей, наделив их яркой запоминающейся индивидуальностью. 

Кто помог ему найти своё призвание? На какие жертвы готов идти ради роли, чтобы добиться эмоционального отклика со стороны зрителя? В чём видит миссию театра? Где и как предпочитает встречать Новый год? Беседуем об этом с актёром РТБД — Александром Никоненко.

В Городке звёзды ярче 

— Александр, Вас наверняка часто спрашивают, не родственник ли Вы народному артисту РФ Сергею Никоненко? Внесите, пожалуйста, ясность. 

— Нет, мы просто однофамильцы. Поскольку у меня ещё и отчество — Сергеевич, то вопросы о родстве возникают регулярно. Помню, как в Академии искусств сразу после поступления двое однокурсников поинтересовались, не сын ли я Сергея Петровича. Сказал — «да». Но врать я не люблю, и вскоре признался, что пошутил. Мои предки — преимущественно крестьяне. Последние несколько лет всерьёз занимаюсь изучением родословной.

«На старте» генеалогическое древо Никоненко состояло из 20 человек, а сегодня уже из 250. Докопался до основателя нашего рода — Никона, который жил в Городокском уезде Витебской области. 

— Когда и как обнаружились Ваши актёрские способности? 

— По словам родителей, я с ранних лет был весёлым, энергичным ребёнком. С первого класса они отдали меня в музыкальную школу по классу баяна. Позже играл в оркестре, занимался танцами, борьбой, рисованием. В 6-м классе в нашу СШ № 1 пришёл представитель ДШИ Городка, рассказал об открывшемся у них театральном отделении и пригласил туда всех желающих. Как активный «ходок» по кружкам и секциям, я записался и туда. Наш педагог Александр Владимирович Безгинов создал необыкновенно доверительную, душевную атмосферу, в которой все чувствовали себя легко, раскрепощенно; нам хотелось репетировать, играть. Постепенно меня «затянуло». К окончанию школы твёрдо решил поступать в Академию искусств. И опять повезло с наставником: оказался на курсе Вячеслава Павловича Павлютя. 

— Родители не возражали против такого выбора? Всё-таки актёр — очень зависимая профессия, не самая финансово перспективная для мужчины.

— Нет, родители не отговаривали меня. Хотя моя мама — Ольга Аркадьевна Никоненко, учитель химии и биологии, видела меня врачом. И сам одно время всерьёз подумывал о профессии хирурга. Папа хотел, чтобы я стал пожарным, а бабушка и дедушка считали: лучшая профессия для внука — музыкант в военном оркестре. Но все они приняли мой выбор, поддержали. 

— Вы выросли в маленьком Городке Витебской области. Сложно пришлось в столице? Кем ощущаете себя сегодня в большей степени — минчанином или выходцем из глубинки? 

— Житель столицы во мне мирно уживается с провинциалом. Минск, безусловно, дарит возможности для реализации, здесь можно утолить культурный голод. Но я никогда не страдал из-за того, что родился в маленьком городке и много времени в детстве провёл в деревне. Мне кажется, в глубинке больше сохранилось чего-то подлинного, доброго. Там иначе дышится, звёзды на ночном небе ярче и ближе к тебе. 

Моя бабушка Нина Филипповна Потипко и дедушка Аркадий Иосифович Бочков передали мне своё аутентичное отношение к миру, где люди, животные, деревья, реки, озера наделены живой душой, таинственно связаны друг с другом. С большой теплотой вспоминаю, как всей семьёй отмечали Пасху, дни рождения, как бабушка и дедушка исполняли народные песни. Сохранилась у меня запись пения даже прабабушки и прадедушки по маминой линии. Конечно, всё это не могло не влиять. Я воспринимал окружающий мир как театр, где каждому отведена своя роль. 

— Сейчас Вы, наверное, редко бываете на малой родине. 

— Редко — это же 5 часов на поезде. Но для меня побыть там — огромная радость. Летом люблю косить дома траву. Простое занятие, в котором для меня есть что-то очень красивое, успокаивающее. Обязательно встречаю в кругу родных Новый год. Не представляю этого праздника без родителей, бабушки, сестры Лены, ёлки, запаха хвои, селёдки под шубой и торта «Рыжик». 

Мёрз и голодал, чтобы зритель верил 

— Многие отметили Ваше исполнение Билли в спектакле  «затянуло»Калека з вострава Інішман«. Физически сложно было играть увечного человека, двигаться неестественно для себя на протяжении нескольких часов? 

— Готовя эту роль, я изучил, что такое ДЦП, каковы особенности и стадии этого заболевания, что испытывают люди с таким диагнозом. Поначалу физически роль давалась непросто, но со временем освоился. Я не делаю акцент на увечности своего персонажа. Да, у Билли есть физический изъян, но это не мешает ему стремиться к счастью, любви, нормальной жизни. 

Из всех обитателей острова только он хочет вырваться из захолустья с его угнетающей обыденностью и рутиной. Работая над образом, отталкивался от слов своего героя: «Если у парня есть один шанс на миллион, он должен его использовать». А ещё — от способности персонажа любить и радоваться тому, что имеешь, замечать то счастье, которое есть, пусть оно очень простое, незамысловатое. 

— Огромное везение для любого актёра — роль Ивана Терешко в «Альпийской балладе». Как она далась Вам? 

— Я понимал, какой тяжёлый материал предстоит воплотить на сцене. Как быть убедительным в роли человека, убежавшего из плена, в лёгкой робе идущего через горы, где начинается метель? Чтобы лучше представить состояние Ивана Терешко в таких экстремальных условиях, выходил в холод на улицу без майки, несколько дней ничего не ел. Кому-то это, возможно, покажется чрезмерным, но мне это было необходимо. Я не мог играть в «Альпийской балладе» вполсилы. 

Война коснулась почти каждой белорусской семьи. Мой дед Аркадий Иосифович встретил её 9-летним мальчиком, получил несколько ранений, из-за одного чуть не умер. Это очень важная для меня история, прежде всего она про то, как в нечеловеческих условиях сохранить в себе человека.

— К сожалению, войны и сегодня продолжаются. Почему, как Вы думаете?

— Часто задаю себе вопрос: «Почему одни люди убивают других?» Казалось бы, религии, искусство стремятся поддерживать, культивировать в человеке всё лучшее, гуманное, достойное. Наука совершает невероятные прорывы, речь сегодня идёт уже об освоении иных планет. Почему же на своей Земле мы не можем сосуществовать мирно? Почему во многих побеждает жестокость, алчность, ненависть? Наверное, наряду с божественным началом, в нас осталось что-то низменное, животное, варварское, и оно порой одерживает верх, побуждает к разрушению. 

— За время работы в РТБД Вы играли в комедиях, трагедиях, драмах, детских и взрослых спектаклях. Какие жанры Вам ближе, какие роли интереснее всего? 

— Любимый жанр — трагикомедия. Мне кажется, он ближе всего к реальной жизни, где слёзы и смех всегда рядом. Но самое главное для меня — это всё-таки образ. Чем более глубокий, порой противоречивый, странный персонаж тебе достаётся, тем интереснее над ним работать. Психологически такие роли выматывают, но именно они приносят профессиональное удовлетворение и особенно дороги. 

Искусство — это спасательный круг 

— Разделяете ли Вы мнение, что «всякий творческий коллектив — это террариум единомышленников»? 

— Нет. Никаких подтверждений мифам о кознях и интригах за 5 лет работы в РТБД я не обнаружил. Меня сразу приняли в труппе. Все мои коллеги — талантливые, доброжелательные, неравнодушные, преданные профессии люди, всегда готовые помочь в работе над ролью. Они выходят на сцену, не глядя на температуру, неважное самочувствие, личные проблемы и по полной выкладываются перед публикой. 

— Сегодня часто слышишь о том, что в театр приходят в основном развлечься, отдохнуть. Согласны? 

— Мне кажется, нет ничего страшного в том, что зритель любит комедии, хочет порой отдохнуть, расслабиться, посмеяться. Кого-то театр лечит порой лучше антидепрессантов. Но и на драмах, трагедиях мы ощущаем эмоциональную реакцию зала. Мне кажется, публика понимает: мы не просто играем какие-то роли, а живём на сцене, делимся своими сомнениями, радостями, болью. Встречаю в соцсетях признания людей разного возраста в том, что они плачут на наших спектаклях. У РТБД замечательная аудитория — отзывчивая, внимательная, благодарная. 

— Вы верите в то, что искусство способно менять мир к лучшему, облагораживать нравы? 

— Насчёт мира не уверен. Но вот жизнь конкретных людей оно может изменить к лучшему. Мы забываем, что иногда произнесённые актёром на сцене слова для кого-то из зрителей, пришедших на спектакль со своими душевными ранами, неразрешёнными вопросами, становятся откровением. Слышал реальные истории, когда после спектакля люди выходили из зала, точно зная, как им поступить в той или иной жизненной ситуации. Мне кажется, искусство — своеобразный спасательный круг, за который можно «уцепиться» и выплыть, когда вокруг «штормит». Я не разделяю пессимистичных прогнозов о закате театра. Театр будет всегда. Живое общение актёров со зрителями не заменит ничто. 

— Театр — не то место, где можно быстро и легко финансово преуспеть. Некоторые актёры совмещают свою профессию с бизнесом. У Вас пока нет таких намерений? 

— При моей нынешней занятости совмещать театр с бизнесом невозможно. Театр сегодня — мой приоритет в жизни. Да, финансово приходится непросто. Но никто не обещал, что будет легко. Коллеги старшего поколения рассказывают, как в 1990-годы приходилось выходить на сцену в полупустых залах. И ничего, играли. Когда занимаешься любимым делом, чем-то приходится жертвовать.

Стараюсь жить со смехом 

— «Времена не выбирают — в них живут и умирают». А если бы можно было выбирать, в какое время Вы предпочли бы жить?

— В своё. Хотя не отказался бы попутешествовать по разным историческим эпохам. Интересно было бы недолго пожить, например, в 1970-х годах, когда зарождался рок-н-ролл. 

— Какова Ваша позиция по отношению к злу — в других и в себе? Как его обезвредить, одолеть? 

— Я расцениваю зло как часть жизни. В мире есть белое и чёрное, свет и тьма, добро и зло. Зло нужно изучать. Многие злые люди раньше были добрыми. В том, что они изменились, есть вина и окружающих, а не только их. У меня нет ответа, как побороть зло в других, в окружающем мире. А вот зло в себе можно одолеть, если понять его истоки, взять под контроль и попытаться выдавить из себя. Лучший способ освобождения от зла — сублимировать его в творчество. 

— Что Вы вкладываете в понятие любви? Без чего она невозможна, по-Вашему? Помогает ли это чувство творить?

— Для меня любовь — прежде всего единение душ, гармония между мужчиной и женщиной. Любовь предполагает бескорыстие, преданность, готовность жертвовать своим временем и силами друг ради друга. На мой взгляд, в любви есть опасность для творчества. В этом состоянии тебя «переклинивает» на одном человеке, все твои чувства и мысли фокусируются на нём. Когда я был влюблён, то для сцены эмоций явно не хватало, постоянно испытывал профессиональное неудовлетворение. Крайне сложно распределить свою любовь поровну — между ролями и реальными, дорогими для тебя людьми. 

— И поэтому пока Вы свободны? 

— Семья для меня — огромная ценность. Но чтобы её создать, нужно созреть — личностно, социально, финансово, чтобы дать наследникам всё необходимое. Я к этому пока не готов. 

— Что выручает Вас в жизни, когда не везёт, когда одолевают хандра и уныние? 

— Мне нравятся слова Гюго: «Мы рождаемся с криком, умираем со стоном. Остаётся только жить со смехом». Юмор бывает разным — добрым, циничным, чёрным — но он обязательно должен быть в арсенале человека как броня и защита на случай самых разных ударов. 

Блиц:

— Каким правилам Вы следуете в отношениях с людьми?

— Стараюсь неприятные вещи говорить человеку тет-а-тет, а не в присутствии других. Не даю советов, если не просят. 

— Когда Вас хвалят, то Вы ... 

— Чувствую неловкость, стесняюсь. 

— Кого могли бы назвать героем нашего времени? 

— Неуспокоенных людей, с отзывчивой неравнодушной душой, которые терзаются, ищут в жизни смыслы, стремятся к истине. 

— Актёрская профессия помогает в жизни?

— Помогает. Она учит понимать людей, при необходимости — включать обаяние, отключаться от действительности. 

— Есть ли для Вас кумиры в профессии?

— Дэниель Дэй-Льюис, Роберт де Ниро, Джек Николсон, Аль Пачино.

— Вы не любите кино или оно не любит Вас? 

— Я был на съёмочной площадке. Пока мне там не нравилось. Но если бы к нам приехал снимать российский режиссёр Юрий Быков, обязательно бы отправился на кастинг. 

— Многие актёры пробуют себя со временем в качестве режиссёров. Вы хотели бы что-то поставить? 

— В перспективе, да. Раз девять перечитывал роман «Хрыстос прызямліўся ў Гародні» Владимира Короткевича. Мечтал бы воплотить это произведение на сцене или в кино. Уверен: сериал по нему мог бы получиться круче «Игры престолов».

Ольга ПОКЛОНСКАЯ, фото предоставлены РТБД