Краевед Ирина Шкутько — об известном земляке Эдварде Войниловиче

К Эдварду Войниловичу интерес стали проявлять историки, журналисты да и простые граждане, пожалуй, только в последние годы. Про неординарного человека, крупного землевладельца, общественного и политического деятеля, просветителя, мецената много пишут. На моем пути встретилась прекрасная женщина, учительница биологии из Тимковичской средней школы Копыльского района, краевед Ирина Шкутько, которая не только из исторических источников узнала о жизни знаменитого земляка.

Ирина Евгеньевна училась в Минском педагогическом институте имени Горького (сейчас это Белорусский государственный педуниверситет имени Максима Танка). Из окон учебного заведения хорошо виден костел Святых Симеона и Елены, или, как его называют, Красный костел. Девушка знала, что костел построил Эдвард Войниллович в честь своих рано умерших детей. Об этом и о том, какую роль сыграл он в судьбе их семьи, рассказывала ей бабушка Ольга Петровна, родившаяся в 1895 году в деревне Савичи, где было родовое имение Эдварда Войниловича. А ее муж, дедушка Ирины Евгеньевны, Иван Никитич Мисевич, появился на свет в 1890-м в соседней деревне Братково, которой также владел Войнилович.

— Бабушка лет с десяти вместе с девушками и женщинами работали здесь на полях: сажали картофель, жали хлеб. После работы они приходили в господский двор за расчетом. Если господина не было дома, то с ними расплачивался приказчик. Последние годы заведовал хозяйством Дмитрий Шкутько (такая ​​фамилия по мужу и у меня). Он распоряжался, как сейчас говорят, «фронтом работ»: сколько женщин и мужчин куда послать. Бабушка Ольга вспоминала: как-то пришли в поле, да началась буря, разразившаяся гроза — жать было нельзя. Войнилович приказал отправить жниц домой, но рассчитаться с ними только за то, что вышли на ниву. Каждая получила по пять копеек. В те времена за эти деньги можно было купить конфет или простую ситцевую косынку, — рассказала моя собеседница.

Ирина Евгеньевна показывает снимок, которому более ста лет. На нем прабабушка Анна, ее дочь Ольга, которой здесь 16 лет, и прадед Петр. Все нарядные, по тогдашней моде.

— Крестьян, которые честно работали, господин ценил, хорошо им платил. Они могли купить даже магазинную одежду, как говорила бабушка. А ее семья была работящая, поэтому и жила зажиточно. — продолжает Ирина Шкутько. — Проверял качество работ управитель или сам господин Эдвард. Объезжал он свои владения на лошади, запряженной в двухколесную коляску. Один молодой мужчина, заметив хозяина, начал подгонять коня, имитируя, так сказать, ловкость. Но тот померил палкой глубину борозды и говорит ему: «За эту часть дня, что отработал, с тобой рассчитаются, но придешь пахать тогда, когда хорошо научишься». Бабушка часто повторяла, что он требовал хорошей, качественной работы, но никогда никого не наказал за какую-то провинность. Однажды ехал человек из деревни Зараковцы в подпитии из гостей. Возможно, на Пасху, так как было это по весне: только зазеленели озимые. Как на тот грех, крестьянин уснул, а лошадь и свернула на поле. Где пощипал, а где потоптал посевы, от телеги остались глубокие колеи. Прибежал приказчик с людьми, мужика вместе с лошадью доставили в господский двор. Вышел хозяин и говорит: «Знай, парень, что лошадь перед дорогой нужно покормить, чтобы не искала себе еду», и приказал положить в телегу охапку сена, мол, приедешь домой, дашь животному, чтобы не делало вреда. Никогда пан не оставлял крестьян наедине со своей бедой, заботами. Случались эпидемии болезней, неурожайные годы, а бывало, люди в многодетных семьях съедали весь урожай до весны и не было чем сеять. Но они знали, что пан поможет зерном. Ни одна сирота, ни один человек не пошли побираться, никто не умер с холода и голода, в изнеможении и одиночестве. Около кирпичного завода Войнилович построил женские и мужские бараки с печным отоплением. Здесь жили те, кто потерял крышу над головой, родителей, старые, немощные. Их кормили, за детьми ухаживали старшие.

— В каждой деревне Войнилович открыл школы: в Пузово (современная — Веселое), Савичах, Братково. В свое время Ольга Петровна мне показывала, где они стояли. Учебные заведения он финансировал, платил за квартиру учителям и покупал учебники, — продолжает моя собеседница. Она показала «Закон Божий», изданный в 1887 году на старославянском языке. По нему училась бабушка Ольга в церковноприходской школе. Он занимал почетное место на книжной полке. Но, во время советской власти, обложку заменили на обложку от учебника «Родное слово». Так сказать, «замаскировали», так как нежелательный гость мог донести куда следует.

— Войнилович посещал школы, интересовался, как кто учится. Тем, кто показывал хорошие результаты, платил стипендию. У Ольги Петровны был старший брат Феофан, которого домашние звали Феня. Парень закончил церковноприходскую школу на «отлично», и пан послал его учиться в Слуцкую гимназию, снял ему за личные деньги квартиру, платил за учебу. Юноша и тут оправдал доверие опекуна, и тот направил его в институт в Москву. В семье считали, что брат работал в конструкторском бюро, тогда начинали строить аэропланы, и он принимал в этом деле непосредственное участие, поскольку учился в институте с физико-математическим уклоном. После окончания высшего учебного заведения его оставили там преподавателем, — Ирина Шкутько демонстрирует фотографию своего родственника с книгой в руках, которую он прислал родителям из столицы в начале 30-х годов прошлого века.

— А кто вот этот молодой военный — статный, с отличной выправкой? — заинтересовалась я одним из фото.

— Мой дедушка Иван Мисевич, служил на барской конюшне, лечил лошадей, знал буквально все об их болезнях, — констатирует женщина. — Иван Никитич был образованный человек, закончил четырехклассное училище. В 1914 году, когда началась Первая мировая война, его призвали в царскую армию. Дедушка — унтер-офицер, был помощником ветврача в гвардейском кавалерийском полку. После демобилизации вернулся к привычному делу. После отъезда господина Эдварда в Польшу он взял на память домой только лошадиную дугу. Она была красивая, окрашенная в зеленый цвет, с красной отделкой. Именно дедушка надевал ее на лошадь, когда господин Эдвард куда-то ехал. Дуга хранилась в доме под потолком. Но в 1920-е годы, когда установилась советско-польская граница, он ее изрубил и сжег, так как понял, что Войнилович уже никогда не вернется в свое имение. Местные крестьяне любили и уважали пана, который делал для них только добро. Никто из крестьян не грабил его имущество, как утверждает кто-то сегодня. По воспоминаниям бабушки, грабила его разная сволочь: беженцы, солдаты, мародеры, поскольку имение практически находился на линии фронта. Забирали лошадей, коров, ценности. А фамильные портреты, висевшие во дворце в Савичах, порубили.

Об отношениях к нему крестьян пишет в книге «Воспоминания» и сам Войнилович: «Второй раз мы вынуждены были отходить от большевистского нашествия. Но этот отъезд отличался от предыдущего 2 декабря 1918 года тем, что проходил он открыто, о нем знали весь двор и местное население. И надо сказать, что выезд из Савичей, дорога через нашу деревню Братково, Пузовский двор были скорее триумфальной процессией, чем бегством. Все, кто собрался в дворике перед замком, с плачем и благословением прощались с нами. А в деревне крестьяне, собравшиеся около домов, кричали: «Пусть наш пан скорее возвращается!» Было это совсем понятно, все знали, что за нами придут сюда большевики. А это грозит наборами в армию, реквизицией, разбоями и грабежами». Вместе с тем в «Воспоминаниях» он свидетельствует, что, когда ехал в Польшу, то по дороге видел, как жители соседнего местечка Тимковичи, что принадлежало Радзивиллам, с его леса везут дубы. Но он отвернулся, сделал вид, что не заметил, как его грабят.

«20 февраля 1921 года на наших фамильных могилах повреждены памятники, даже мертвым нет покоя. Пожалуй, нет смысла тешить себя надеждой о возвращении домой весной», — написал в своей книге Эдвард Войнилович.

— Пожалуй, и до сих пор у нас остались привитые Войниловичем нашим предкам качества. Люди у нас хорошие, сердечные, всегда придут на помощь, выручат, — считает Ирина Евгеньевна.

— В эпоху моего детства у нас даже дома на замок не закрывали, все доверяли друг другу, — вступает в разговор заведующая Тимковичской сельской библиотеки, дочь Ирины Шкутько — Ольга Радкевич, которую назвали в честь прабабушки. Кстати, в библиотеке действует выставка «Он наш земляк, он наша слава», которая постоянно пополняется новыми материалами.

Так случилось, что правнучка живет в деревне Братково, в той самой хате, куда пришла после замужества Ольга Петровна. Конечно, здание изменилось его обложили кирпичом, расширили, сделали пристройки. Но основу — деревянные сруб и потолок, которые прослужат еще сто лет, — оставили. Так что Ольга Радкевич живет в знаменитом доме, с которым связано много исторических событий. В том числе во время Великой Отечественной войны здесь собирались и народные мстители, Ольга Петровна пекла ночами хлеб партизанам, помогала одеждой, стирала белье. В партизанах были и ее сыновья Иван и Семен.

У крестьян Эдварда Войниловича были не только сплошные будни. На Троицу, Пасху, праздник Петра и Павла и другие после богослужения в церкви, где присутствовал и господин, всем разрешалось идти в парк, который был разбит около дворца. Здесь хозяин выставлял столы с различными угощениями: медом, яблоками, печеньем. «Бабушка хорошо помнила, что здесь играли еврейские музыканты из Тимковичей: бил бубен, играли скрипки, девушки и кавалеры танцевали. Войнилович не отделял себя от крестьян, не должен презирал их, говорил: «Если будут сильные семьи, то будут и хорошие работники». Жители его деревень были спокойны за свое будущее и будущее своих детей. К сожалению, Бог не спас его сына Симеона и дочь Елену. Войнилович почтил память своих детей, построив Красный костел. Эта святыня напоминает и о наших предках, которые жили и работали рядом.

Татьяна ЛОЗОВСКАЯ