Как это было: откровенный рассказ об усыновлении

Елене скоро будет 44, она преподает в одном из столичных университетов. Два года назад женщина усыновила четырехлетнего мальчика. Я чувствую себя немного неловко, когда задаю вопрос о том, почему нет своих детей. Но такова уж профессия — вопреки пословице говорить о веревке в доме повешенного. «Ничего, для меня это не такая больная тема, как для некоторых», — успокаивает меня Елена. И начинает рассказывать...

— ... В молодости было как-то не до того. Когда мы с моим избранником поженились, решили отложить на некоторое время рождение детей: не было своего жилья, да и вообще решили, что пока еще рано. А потом начался период, когда у меня не было доверия к своему мужу и я не хотела рожать в этой ситуации. В конце концов все закончилось расторжением брака...

Это был сложный период для меня. И я с головой окунулась в работу, даже произошел значительный рывок в карьере... Мне было тогда 30 лет. Конечно, хотелось иметь семью, хотя я и не тот человек, для кого самое главное — выйти замуж (улыбается). Я вела активный образ жизни, много путешествовала, знакомилась с мужчинами. Но найти человека, с которым хотелось и получилось бы создать семью, не удалось. Хотя и считаю: еще не все кончено...

Наверное, я могла бы родить и сама, и мне хотелось иметь детей, но лучше, чтобы семья была полная, у ребенка были и мама, и папа. Поэтому все и откладывалось. Но когда мне исполнилось 40 лет, подумала: возможно, не удастся уже родить самой, даже если вступлю в брак. Так ко мне пришли мысли об усыновлении.

В общем, где-то год я колебалась и размышляла. Разговаривала с отцом, сестрой: мне было важно, чтобы они меня поддержали. Неоднократно обсуждала этот вопрос и с друзьями. Те реагировали по-разному. Многие говорили: ни в коем случае! И рассказывали страшные истории.

Но я ничего не боялась. Страх появился после, когда уже прошла всю подготовку (серьезное медицинское обследование, психологическое тестирование, курсы при социально-педагогическом центре) и имела на руках документы, позволяющие усыновление. Я оказалась перед выбором — и вот тут у меня возникла самая настоящая паника. А справлюсь ли? А вдруг упаду и ногу сломаю, как тогда быть? А потяну ли финансово? Но все же самый большой страх касался момента выбора. «Как можно выбрать ребенка по каталогу, как какую-нибудь вещь?» — думала я, просматривая базу данных детей, подлежащих усыновлению... Слезы наворачивались на глаза и наворачиваются до сих пор, как вспоминаю те фотографии... (Глаза Елены на самом деле стали влажными, маленькая слезинка зависла во внутреннем уголке левого глаза, но моя собеседница, по-видимому, ее не почувствовала и даже не заметила.)

И я для себя решила, что не буду долго выбирать. Единственное, что для меня было реально важно, — у ребенка должно быть такое состояние здоровья, чтобы не пришлось отказываться от работы и лишаться заработка.

«Мы зашли в квартиру, и он сразу же упал и заснул, как будто его выключили»

...Помню, мне показывали фотографии девочек со словами: «Мальчики же вас не интересуют, правда?» А мне было все равно, мальчик или девочка, да и возраст ребенка не был принципиальным. И тогда специалист показала мне анкету с размытой черно-белой фотографией, где почти ничего не было видно. Обычный ребенок трех с хвостиком лет: короткие волосы, испуганное круглое лицо... Что навсегда врезалось в память: она обвела фото мальчика черточками, пририсовала крендели, цветочки. И я тут же, не выбирая больше, поехала знакомиться.

Наша встреча была хорошо организована. Я просто пришла с карандашами и красками в группу, где было пять или шесть детей, и поиграла с ними. Это была возможность посмотреть на мальчика, подержать его на руках... Очень тяжело и страшно видеть детей, которые виснут на тебе, готовые на все, лишь бы понравиться... Но этот мальчик отличался от них: он слабо реагировал на мой приход, был как будто замороженный. Другие дети дергали меня, обнимали, а он оставался в стороне. И когда я посадила его на руки, так и сидел, не двигаясь.

Когда я вышла оттуда, сразу сказала: «Все, я его усыновляю». Меня даже стали отговаривать, предлагали прийти еще несколько раз, присмотреться. Но я не хотела больше выбирать, для меня это было мучительно. По состоянию здоровья мальчик подходил, а больше у меня никаких особых критериев и не было. Мне сказали, что он из семьи алкоголиков, а когда бабушка, на которой все держалось, умерла, его забрали в приют. И что за семь месяцев ребенка только один раз посетил отец, а мать не приехала ни разу...

Мне все же пришлось съездить в приют еще несколько раз, чтобы посмотреть, как мальчик будет на меня реагировать, что называется, в динамике. Няня сказала ему: «Иди, к тебе мама приехала!» — и он бежал ко мне по коридору с криком: "Мама!"...

Состоялся суд, после чего я привезла его к себе. Это было два года назад, 30 апреля. Мы зашли в квартиру, и он сразу же упал и заснул, как будто его выключили, — наверное, был эмоциональный перегруз.

Я взяла на работе несколько выходных. Можно было взять отпуск до полугода, по-моему, но он неоплачиваемый. А мне надо было зарабатывать, уже на двоих.

«Я не понимала родителей, которые кричали: сюда не лезь, туда не ходи!»

...Это было довольно странное ощущение: у меня вдруг появился ребенок! Я прислушивалась к его сонному дыханию. Он мог во сне дышать-дышать, а потом вдруг наступала пауза, и я пугалась: что с ним? Это опасно? Он ел все, но при этом не знал ничего. Помню, я показала ему лимон: «Хочешь попробовать?» — «Хочу!» Съел весь и даже не поморщился. Он не знал элементарных вещей, пришлось со всем знакомить. Мне повезло, что у моего мальчика очень сильная познавательная активность — он «всасывает» в себя новую информацию, как пылесос! Но в какой-то момент наступал перегруз, и тогда он тут же отключался, падал и засыпал. Первые две недели я сама подала от усталости как подкошенная.

Позже выяснилось, что у него вальгусные (деформированные. — Авт.) стопы, причем в достаточно запущенном состоянии: он мог с лестницы упасть и вообще боялся ходить по лестницам. Боялся залезть на горку на детской площадке... Мы осваивали пространство очень медленно, понемногу. Поднялся на одну ступень? Молодец! Я не понимала других родителей на детской площадке, которые кричали: сюда не лезь, туда не ходи! Мой полез куда-то? Слава богу! Это было за счастье, мне было в радость, что он рискнул!

Перед тем как усыновить ребенка, я проходила подготовительные курсы, но очень важно получать помощь и после. Потому что ты сталкиваешься с реальностью, и могут быть вещи, о которых ты вообще никогда не думала. Очень повезло, что я нашла общество усыновителей «Родные люди», точнее, меня подключила к нему знакомая. Там можно задать любой вопрос и получить ответы.

У меня были моменты, когда казалось, что сил уже просто нет. Я даже не знаю, как это объяснить. Вот ты все время должна быть для этого ребенка «в наличии». Если отвернешься, он начинает бояться, висеть на тебе, не может играть... Я находила какие-то выходы — мы вместе готовили, вместе уборку делали, играли. Это был поиск некоего баланса, мы взаимно узнавали друг друга. И очень своевременным был семинар по эмоционального выгорания, который удалось посетить.

Проблема была и в том, что мой мальчик часто сам не знал, что он любит, а что нет. Были сложные моменты, когда я не могла объяснить, что с ним происходит. В самом начале он срывался в непонятные истерики, причем очень страшные, напоминавшие волчий вой: откидывался назад и кричал, выл нечеловеческим голосом. Но я поговорила с психологом, она мне все объяснила и успокоила.

Я нашла через социальные сети его маму, но отношений мы не поддерживаем, и я не планирую пока никаких контактов с ней. Насчет будущего сказать не могу, будет видно. Она ничего не знает о своем сыне — где он и что с ним. Мы изменили фамилию ребенка при усыновлении, но я от него ничего не скрываю. Мы вместе придумали целую сказку о том, как он появился у меня. Что жили-были девочка и мальчик, его будущие родители. Они поженились, и он появился на свет. Но так случилось, что мама с папой заболели и не могли заботиться о нем. Ну и так далее. Мы очень много раз ее произносили, и она нам очень помогла.

«Он научил меня больше радоваться жизни»

Моя жизнь очень изменилась. И конечно, здесь очень важна психологическая поддержка. Потому что есть множество неожиданных вещей, к которым не получается быть заранее готовой. Например, мой мальчик боится незнакомых взрослых. А еще он не умеет определять эмоции других людей и у него много страхов: что его оставят, не заберут. Мне приходилось постоянно произносить: я иду на работу, но обязательно вечером приду за тобой в садик и, что бы ни случилось, обязательно заберу.

Но он научил меня больше радоваться жизни — и это самое приятное. Он может за день 50 раз сказать: «Я тебя люблю!» или спросить: «Ты меня любишь?» И он такой жизнерадостный, открытый, несмотря ни на что! Я благодаря ему будто снова окунулась в детство: стала замечать, как красиво светит солнце, как капли падают, — я будто заново все это увидела. А его бесконечные вопросы и подарки: каштан с дороги, листик или какой-то цветок найдет — бежит и дарит мне! Это такая безусловная любовь! Жаль, что взрослые теряют это умение.

И удивляет его способность прощать. Он пережил предательство самых близких людей, и не озлобился при этом, не разочаровался. Я многому у него научилась. Первое время пришлось очень много «вкладывать» в него, ничего не получая взамен, ну, или так казалось, что ничего. А теперь мы как два сообщающихся сосуда. А какое удовольствие видеть, как он растет, меняется, осознавать, что ты не зря пошла на этот шаг!.. Да, у него до сих пор есть тревоги, он может проснуться среди ночи и кричать, испугаться, когда меня нет рядом. Но, с другой стороны, он может в полусне сказать: «Мама, я тебя очень люблю!» Вообще, у меня космический ребенок, немного закрытый, но очень хороший, просто невероятно!

Те проблемы, которые у него есть со здоровьем, постепенно сглаживаются. Мы занимались с логопедом, и ножки его также потребовали заботы и усилий. Но зато он теперь занимается спортом, а недавно загорелся учиться спортивно-бальным танцам: «Мама, это так красиво!» В мою жизнь пришло большое счастье...

Как не дойти до истощения...

Когда я задаю такой вопрос, Елена на минуту задумывается, а потом говорит:

— Очень хорошо, если на работе знают и понимают тебя. У меня так называемое открытое усыновление: мои коллеги в курсе, они меня поддерживают и, если требуется, входят в ситуацию. И еще важно находить время для себя, не посвящать всю свою жизнь полностью ребенку; не сливаться с ним. Не надо пропускать встречи с друзьями, можно позволить себе иногда посмотреть фильм или почитать книгу. Я, например, еще занимаюсь волонтерством: участвую в подготовке фестивалей кукольных батлеечных театров. Моя задача — искать кукольные театры по всему миру и приглашать их на ежегодный Рождественский фестиваль, который проходит в Свято-Елисаветинском монастыре в Минске. Это моя страсть. Мы ездим с кукольными спектаклями и в детские дома. Хочется дать этой малютке дополнительную капельку радости, раз я не могу усыновить их всех. И кстати, ко мне уже приходят мысли о втором ребенке...

Светлана БУСЬКО