Кто такой Александр Васильев, объяснять, наверное, не нужно. Несколько недель назад его фамилия не сходила с первых строк информационных сайтов. В истории с ограблением могилевского банка он повел себя как настоящий герой. Сразу же предложил себя в качестве заложника, чтобы освободить тех, кто попал на прицел преступника, и, можно сказать, полностью принял удар на себя. Поводом для встречи стала приятная новость. Руководство Беларусбанка приехало в управление внутренних дел Могилевского облисполкома, чтобы передать благодарственное письмо всем милиционерам, которые проводили беспрецедентную в Беларуси операцию по освобождению заложников, и вручить именные наручные часы первому заместителю начальника управления внутренних дел, начальнику криминальной милиции Александру Васильеву. Для сотрудников отделения, которое подверглось разграблению, он стал чем-то вроде ангела-хранителя. Пришел в тот самый момент, когда ситуация могла закончиться очень трагично. У читателей «Звязды» есть возможность из первых уст узнать, чего стоило полковнику та выдержка.
— Это было ваше осознанное решение — пойти в заложники? Или просто так сложились обстоятельства? — поинтересовалась корреспондент «Звязды» после церемонии награждения.
— Я ехал задерживать преступника, и это была главная мысль. А то, что самому придется выступить, об этом даже не думал.
— Как потом выяснилось в ходе следствия, этот человек проходил службу в российских милицейских войсках, а потом еще работал в российской структуре МЧС. Чувствовалось, что перед вами профессионал?
— Да. И по взгляду, и по действиям было видно, что он имел определенные навыки.
— Что чувствует человек, когда ему к голове приставляют пистолет?
— Приятного мало. Я рассчитывал, что на тот момент он не будет спешить избавиться от меня. В любом случае ему нужно было куда-то приехать. Был только один момент, когда я не совсем понял его логику. Это когда он потребовал, чтобы выключили систему видеонаблюдения. Какова цель, когда человек уже был зафиксирован на этой видеокамере? Что-то задумал, показалось мне. Потом, когда он потребовал достать жесткий диск, его мотив стал понятен.
— В интернете эту историю разложили, как говорится, по косточкам. Даже была мысль, что преступник и не собирался стрелять, мол, и пистолет у него был не боевой.
— Могу однозначно сказать, что пистолет не был игрушечный. Более того, у него был снят предохранитель и достаточно было нажать на курок...
— А как получилось, что он так легко вас отпустил, когда увидел погоню?
— Он приказал, чтобы я вышел, и попросил его не преследовать, а я воспользовался моментом. Он просто потерял бдительность. Думал, что держит ситуацию под контролем. Уверенность в него вселило и то, что я себя веду безупречно.
— По ощущениям, как долго тянулось время в роли заложника?
— Полчаса показались длиной с жизнь.
— По всему чувствуется, что вы вообще пришли в милицию по зову души.
— Так оно и было. Я загорелся этой мечтой еще в школьном возрасте. У меня далеко не мягкий и спокойный характер. Я постоянно что-то ищу, мне интересно многообразие жизни. В 1992 году поступил на Могилевский факультет Академии милиции МВД РБ. Советская форма, галифе, юфтевые сапоги, фуражка — все как надо.
— Тяжело было учиться?
— Не легко. Мы относимся к категории военных, и отсюда все вытекает: строевой устав, казарменная жизнь, жесткая дисциплина, режим, совещания и так далее. Все это присутствовало. Учиться было трудно, но было бы желание. Я вообще закончил это заведение с отличием.
— Как родители поддерживали сына?
— Так получилось, что через три недели после того, как я поступил, умер отец. Приходилось, наоборот, поддерживать мать.
— Будучи курсантом, участвовали в каких-то операциях?
— Нас привлекали к охране порядка еще на 1 курсе. Сначала была административная практика, а потом уголовно-правовая. После первого курса стажировка в отделе по борьбе с хищением социалистической собственности Ленинского РОВД, оперативная стажировка в Центральном РОВД. Когда поступал, больше хотелось стать экспертом-криминалистом. Мне нравилось фотографировать, имел серьезные навыки по фотоделу, но после стажировки в уголовном розыске Центрального РОВД появилось четкое стремление остаться в этой службе. Очень повлиял на мое желание стать сыщиком старший оперуполномоченный бывшего Центрального РОВД Евгений Лазакович. Для меня он был очень впечатляемым примером. Он же лично ходатайствовал за меня перед начальником управления уголовного розыска Николаем Алейником. Сказал: этот парень на стажировке зарекомендовал себя сыщиком. Ему нужно остаться в розыске. Меня тогда перевели в Октябрьское РОВД, где начальником уголовного розыска был Александр Рябыко.
— То, что на вас возлагали большие надежды как на сыщика, мешало или помогало?
— Добавляло ответственности. Когда меня, молодого лейтенанта, назначили на подполковничью должность — старшим оперуполномоченным по особо важным делам, некоторые сомневались, мол, зеленый еще, не справится. Мне тогда был всего 21 год.
— С какими преступлениями приходилось иметь дело?
— Помню случай, когда мы во главе с Александром Рябыко выезжали на место преступления. Почти на окраине Могилева была найдена тазобедренная часть тела. Сообщения, что кто-то пропал без вести, не было, кто перед нами — не знали, ищи как хочешь. Это было в выходной день, а утром мне задание — бери машину и поезжай работай по этому делу. В результате к вечеру я уже знал имя убийцы. Была одна маленькая примета, по которой я узнал. И вечером уже докладал начальнику, кто убитая и кто подозреваемое лицо. История достаточно бытовая. Убила дочь. Мать сильно пила, и она не выдержала. Это было мое первое раскрытое за 1,5 года службы особо тяжкое преступление.
— Чтобы иметь дело с расчлененными трупами, нужны стальные нервы.
— Для специалиста это обычное дело. Во время учебы нас возили на вскрытие трупов — выдержал, получил автоматом зачет по судмедэкспертизе. Нет — иди, сдавай теорию.
— А часто приходилось рисковать по службе?
— В 90-е годы сотрудники милиции рисковали почти ежедневно. Мы и на работу ходили, и спать ложились, считай, с табельным оружием. Стрелять не стреляли, но угрозы были, ножи тоже. И я пользовался оружием при задержании преступников.
— И с криминальными авторитетами имели дело?
— Это были скорее не авторитеты, а рецидивисты, которые проживали на территории, которую я обслуживал. Но на тот момент они ощутимо влияли на криминогенную обстановку. Освобождались из мест лишения свободы и дня не могли прожить без каких-то там противоправных действий. Воровские традиции, законы, сходки, передел сфер влияния, автобизнес, разбои, кражи квартирные — весь криминальный букет. Помню убийство, когда жертв забрасывали в люк. Проводим следственный эксперимент, а преступник неожиданно показывает место, где спрятал еще один труп. Открываем — и там действительно убитый человек, на которого у нас даже нет сведений, что он стал жертвой преступления. Таких примеров в 90-е было более чем достаточно. Мы даже не успевали их раскрывать.
— Сейчас вашим коллегам-новичкам работать легче?
— Раньше немного другой принцип был. Я обслуживал несколько микрорайонов — достаточно большую территорию. И, когда что-то случалось, направляли не следственно-оперативную группу, как сейчас, а зонального инспектора розыска. Мол, ты знаешь свою территорию, иди и разбирайся. Ранее оперативник собирал материал и полностью занимался делом. У меня на столе лежало более 20 таких материалов проверки, нужно было заниматься всеми ими одновременно и успевать принимать процессуальное решение в установленные законом сроки. Сложности были достаточно серьезные. Поэтому, когда сегодня кто-то начинает говорить, что ему тяжело, мне так хочется напомнить, как было раньше. Раньше даже машину была проблема найти, чтобы съездить на место убийства. Иди как хочешь и раскрывай. Много было расчлененных убийств. В парке в честь 60-летия Октября убили девушку, и преступник возил по городу части ее тела и разбрасывал. Зацепок почти никаких не было, но я нашел преступника. Это было убийство на бытовой почве.
— Как вас отмечали за раскрытие наиболее сложных преступлений?
— Есть награды — медали третьей и второй степени «За безупречную службу» и «За отличие в охране общественного порядка». Но не за конкретный вид преступлений, а в комплексе. В течение последних двух лет результат работы могилевской криминальной милиции — один из лучших в республике. А вот знак, которым я особенно горжусь, это «За отличие в службе». Он дан за выявление преступных групп, осужденных за бандитизм, совершивших особо тяжкие преступления. Первое — нападение, сопряженное с убийством, а второе — разбойное нападение на объекты торговли.
— Расскажите немного о своей семье.
— Женат, имею двоих детей. Старший Павел в этом году поступил в Академию МВД. Это было полностью его решение. Отговаривать не стал, но сказал, что легко не будет.
— Как поддерживаете физическую и боевую форму?
— По мере возможности проплываю по километру в бассейне. Как и все милиционеры, периодически сдаю зачет по стрельбе в тире.
— Вы очень требовательный руководитель?
— Если человек не хочет работать, приходится принимать меры. Я сам прошел весь милицейский путь, не все сразу получалось, поэтому знаю, что прежде всего человеку нужно помочь. Но, если все формы и методы исчерпаны, к сожалению, приходится прощаться. Или предлагать другую должность, другие формы работы. Некоторые сами потом признаются: это было не мое. Роль руководителя очень велика. Мне в жизни повезло с учителями, сейчас это уже ветераны, а в прошлом начальник Центрального РОВД Александр Терехов, уже упомянутый мной начальник отдела уголовного розыска Октябрьского РОВД Александр Рябыко, начальник Октябрьского РОВД Эдуард Морозов, мой учитель по криминальной милиции Эдуард Барабанов и много кто еще.
— Вы так много уже увидели в своей работе, что можно писать книгу.
— А я уже пишу, пока, правда, мемуары, кое-что для будущей книги.
— Романтическое представление о службе в милиции с течением времени не прошло?
— Нет. Просто изменились ситуация и обстоятельства.
P. S. Управление Госкомитета судебных экспертиз по Могилевской области сообщило, что восстановлена информация с жесткого диска компьютера отделения банка, где были захвачены заложники. Этот диск с записями видеокамер наблюдения подозреваемый в ограблении захватил с собой. Специалисты говорят, что информация существенно поможет следствию восстановить точную картину того, что произошло в банке. Помимо этого, следствием назначены баллистические экспертизы орудия преступления. В ходе предварительного осмотра установлено, что по внешним признакам это точная копия пистолета Макарова с внесенными конструктивными изменениями. К тому же установлено, что пистолет заклинило при попытке выстрелить.
Нелли ЗИГУЛЯ
Совместные проекты ядерных технологий.
В повестке дня — утверждение концепции нацбезопасности и военной доктрины.
