Начинаем новый проект, чтобы отдать дань памяти тем, кого унесла война

Народ-борец. Народ-освободитель. Народ, который выстоял, вытерпел, не покорился. Много сказано о роли белорусов во Второй мировой войне. Мы часто вспоминаем о сопротивлении, подполье, партизанах. Но только ли рассказами о подвигах и героях можно хранить память о Великой Отечественной войне? Нельзя забывать о том, какие испытания выпали на долю нашего народа. На оккупированной территории Беларуси нацистами было уничтожено более 2,35 миллиона человек, из них 1,5 миллиона гражданского населения! Мы потеряли каждого третьего... Но знает современное поколение, как умирали люди, какие страдания пришлось пережить простым мирным жителям? И насколько вырастает цена победы, если знать, от каких ужасов была освобождена Беларусь? И это не только концлагеря и гетто, пылающие деревни, убитые дети и старики... Память хранится в рассказах тех, кому удалось уцелеть во время оккупации, в свидетельствах, собранных Чрезвычайной государственной комиссией по выявлению и расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков, в фотографиях, документах. Крупнейшей сокровищницей такой информации является Белорусский государственный музей истории Великой Отечественной войны. Вместе с ним «Звязда» начинает новый проект, чтобы отдать дань памяти людям, которых забрала война...

— «Каждый третий»... Правильно ли для Беларуси оценивать число жертв только в этих цифрах? Война — это не только те, кто погиб...

— Действительно, мало подавать исключительно статистику, говорить о разрушениях, потерях. Война коснулась каждого, в том числе, психологически. Сколько сломанных судеб! Если на глазах ребенка убивают мать или отца (или наоборот родители теряют детей), это ужасная картина, травма на всю жизнь. Трудно представить, как с этим человек после жил. А таких случаев в годы войны у нас были тысячи, — отмечает заведующий отделом научно-исследовательской работы Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны Наталья Яцкевич.

— Возможно, при патриотическом воспитании не хватает таких рассказов о войне, как о личных трагедиях конкретных людей?

— Сразу после войны было не до эмоций или копания в человеческой душе. Десятилетия после освобождения люди говорили о победе. Но сегодня как раз совершен поворот в сторону эмоционального, личностного восприятия. Какие интересные стали появляться художественные фильмы и произведения! Можно упомянуть о книги Василя Быкова, Светланы Алексиевич, где показано душа человека, его эмоции на войне. Я была свидетелем и участницей этого переворота, который начался в 90-х годах. Наверное это было связано с изменениями в общественно-политической жизни. Перестал существовать Советский Союз, мы получили больше возможностей рассматривать историю своей страны, конкретно белорусов или людей, которые оказались на территории Беларуси. В это время архивы стали более доступны, люди начали говорить о прошлом более открыто. В девяностые-двухтысячные годы очень сильный прорыв произошел в изучении истории Великой Отечественной войны. И сегодня мы намного больше знаем, имеем возможностей, чтобы открывать что-то новое. У нас есть контакты с коллегами из других стран. Это тоже сыграло немаловажную роль в пополнении знаний о Второй мировой и Великой Отечественной войне.

— Сегодня мы хорошо знаем про Тростенец, хотя еще лет пять назад участники одного из круглых столов «Звязды» жаловались, что нет серьезных исследований, посвященных этому крупнейшему лагерю смерти в Беларуси. О каких еще местах массового убийства следует упомянуть, посвятить исследования, поставить памятники, учитывать при разработке тематических экскурсий?

— Таких точек на территории Беларуси бесконечное количество. У нас нет живого места, где бы не страдали люди, не погибали советские воины и мирное население. Здесь необъятное пространство для деятельности наших научных сотрудников и тех, кто глубже бы хотел узнать о войне. Во время экскурсии в нашем музее мы называем цифру — 260 лагерей смерти и мест массового уничтожения. Столько было исследовано и выведено по сведениям Чрезвычайной государственной комиссии БССР. У нас в экспозиции есть карта мест гибели советских военнопленных и гражданского населения. Речь идет о сотнях, тысячах и десятках тысяч людей.

— Да, о местах, где происходили массовые убийства, можно отыскать информацию. Но люди гибли в тюрьмах, во время облав, их убивали на улице и в собственных домах... Были ли подсчитаны эти жертвы?

— С этим гораздо сложнее. Иногда обращаются за помощью люди, которые говорят, что в определенной деревне или городе погиб их родственник и это видели соседи. Но никаких документов, которые это подтверждали бы, не сохранилось. Случаев, когда людей расстреливали индивидуально или небольшими группами, во время войны была масса. Если это не зафиксировано в воспоминаниях или местные жители не отметили место памятником, если информация не отложилась в семье пострадавших, очень сложно воссоздать события.

В 90-е годы большую работу провела специальная комиссия Государственного комитета по архивам и делопроизводству Республики Беларусь. И я была членом этой комиссии, в задачу которой входило выявление других мест уничтожения людей на территории Беларуси, даже индивидуальных. В 2001 году вышел справочник, где рядом с крупными местами указаны и небольшие: тюрьмы, трудовые лагеря, гетто, которые располагались в разных населенных пунктах. В основном выявление велось по официальным источникам, архивах, музеях... Иногда есть воспоминания, ссылки, упоминания в архивах, что в определенном месте располагалась, например, тюрьма, но не хватает информации о том, сколько людей там погибло. Большую помощь в поисковой работе сейчас оказывает серия историко-документальных хроник городов и районов Беларуси "Память". Поисковую деятельность надо продолжать. Еще много сохраняет человеческая память, в том числе в семье. Не все материалы архивов изучены. Эта работа еще не одного поколения.

— Победу ковали не только на полях сражений. Ради нее люди рисковали своей жизнью и на оккупированной территории. Среди жертв войны обильно неизвестных героев. О них тоже нужно говорить...

— Мне нравится, что восстанавливается такая работа во многих школах. У нас достаточно много обращений от учеников, которые разрабатывают какую-то тему, например, собирают информацию о конкретных участниках военных событий. Хорошо, когда школа носит имя героя. Тогда из поколения в поколение дети узнают больше о войне, в том числе и через судьбы героев. Создаются микрорайоны, строятся новые школы — и хорошо, когда дети и учителя обращаются к нам, чтобы больше услышать о людях, в честь которых были названы улицы, рядом с которыми располагается учебное заведение. Мы помогаем школам создавать стенды и экспозиции, передаем копии материалов, фотографий, которые у нас есть, проводим по своему музею, показываем на примере, как мы делаем выставки или постоянную экспозицию.

— Сейчас школьники, краеведы, общественные организации еще пытаются записывать истории очевидцев Великой Отечественной. Но то, что соберут сегодня, и то, что удалось сохранить благодаря работе работников музея, — несравнимые вещи.

— С одной стороны, когда информация собиралась по горячим следам, люди помнили детали. А с другой, были вещи, о которых сразу после войны либо не хотели писать, либо не могли по каким-то причинам. Был такое выражение «писать в стол», и люди писали в надежде, что, возможно, когда-то это станет известно или доступно.

— Что могут сделать семьи, чтобы информация о войне, которую они хранят, не исчезла?

— Если есть документы периода войны, в первую очередь их нужно отсканировать. Бумага того времени очень плохого качества, тексты исчезают, затираются. Оригиналы лучше передавать в музеи или архивы, где профессионально обеспечат их сохранность. В семье можно оставить копии. Важны любые документы: боевые характеристики, личные дела участников войны, представления к награждению. Мы принимаем и воспоминания, записанные на бумагу (ранее ветераны писали их от руки). А сегодня такие свидетельства пожилых людей их родственники могут напечатать, а сам свидетель военных событий впоследствии может под текстом оставить свою подпись. Сейчас живо поколение детей Великой Отечественной войны, и они иногда обращаются к нам, чтобы хоть какой-то след остался в истории про их отца, мать, деда. Они идут в государственные учреждения, так как знают, что в музее или архиве хранение вечное, что это не пропадет случайно, когда не останется достойных наследников. В результате мы больше узнаем о войне, о личном участии человека, открываем новые фамилии. Мы не ограничены только именами тех, кто в свое время получил внимание, стал героем, попал в учебники истории, энциклопедии, литературу — официальную, научную и художественную. У каждого, кто пережил войну, есть своя история, которую бы он хотел оставить потомкам. И здесь у нас непаханое поле. Миллионы людей затронула война. А значит, существуют миллионы историй.

— И за такими историями можно приходить в музей?

— К нам ежедневно поступают запросы, письма (половина — через электронную почту и социальные сети), и, наверное, они никогда не закончатся. Раньше люди, которые застали в живых участников военных событий, могли получить информацию напрямую, а теперь очень радует, что у внуков и правнуков есть большой интерес к тому, что происходило с их дедами. И мы помогаем таким людям. Значительная часть нашей работы — это поиск. У нас достаточно богатые фонды не только предметов, документов, но и воспоминаний. Наши сотрудники иногда пытаются даже за пределами музея найти информацию, подсказать, куда еще можно обратиться.

Елена ДЕДЮЛЯ

Фото Анатолия КЛЕЩУКА