- Когда я полз к алтарю во время пострига в монахи, меня охватил настоящий страх. Даже когда в Афгане я шел на свое первое задание 19-летним пацаном, я так не боялся. Тогда думал: подорвусь - так подорвусь. А тут боялся. Сверху слышал голос одного из монахов: «Да, ползет, как настоящий сапер», - так передает свои чувства сегодняшний монах Митрофан, вчерашний послушник Николай. - Страх ответственности, видимо, что такой важный шаг в жизни делаешь. Это же ответственность за всех вас. За каждое слово, которое я скажу людям. То, что оставляю навсегда светскую жизнь, я знал более чем три года назад, когда только переступил порог Никольского монастыря. Внутренне я давно уже был готов к этому шагу. В этом большая заслуга игумена Феодорита (Золотарева), моего духовного учителя.
В честь первого епископа Гомеля Митрофана (Краснопольского) получил новое, монашеское имя Шамиль Джалалов, обитатель гомельского Свято-Никольского монастыря. Чуть раньше здесь он принял таинство святого Крещения с именем Николай. О совсем непростом пути к православной вере человека, который родился в Туркмении, мы писали почти два года назад (2 июня 2015 года).
В 1980 году судьба испытывал его в Афганистане, где боец получил тяжелую контузию, но солдат-новичок спасся. После была чернобыльская зона, которую он вместе с другими резервистами охранял от мародеров - в 1986 году. Кстати, именно тогда Беларусь стала для него второй родиной. При этом туркменский язык из его уст сейчас ежегодно звучит во время пасхальной службы, когда в храмах торжественно читается Евангелие от Иоанна на самых разных языках мира.
Епископ Гомельский и Жлобинский Стефан во время пострига отметил, что имя первого гомельского епископа Митрофана новому монаху досталась случайно:
- Оно будет связывать его с историей этой церкви, в которой когда-то святитель Митрофан совершал литургии, постриги, молился и просил, чтобы Господь всегда помогал всем гомельчанам. В конце концов жизнь епископа закончилась мученической смертью в 1919 году. Когда будет трудно, вспоминайте свой постриг, как вы двигались к алтарю и распинались на этом пути.
Кстати, монашеский путь точно не для всех. Но в нем есть своеобразная красота, считает известный публицист и проповедник, архимандрит Савва (Мажука).
Сам он постриг принял более чем два десятилетия назад тоже здесь, в Свято-Микольком монастыре Гомеля:
- Древние монашеские тексты в отношении монахов применяют античную философскую терминологию: монахов называют «любомудрыми». А это есть точный перевод слова «философ». Красота монашества - это красота истины и святости. Если мы говорим про святого человека или о святости как свойстве человека, места или предмета - это всегда опыт переживания красоты. Увидеть святого человека - это глубинное эстетическое потрясение. Тот самый момент, когда в одной точке сходятся истина, добро и красота. Вот что я имею в виду, когда говорю о красоте монашества.
- Но ведь многие видят только черную одежду, глаза в землю... Может, это просто определенные стереотипы общественного восприятия монашества?
- Так думают те, кто никогда не слушал внимательно классическую музыку, кому никогда не рассказывали, как правильно смотреть на картины импрессионистов... Что в них красивого? - спросят они... То же самое с монашеством. Причина живучести таких стереотипов - невежество, недостаточное знакомство с темой. Впрочем, оно есть и в среде монашества. Люди сталкиваются с суррогатом и принимают его за истину. Но ведь на самом деле любые отклонения или искажения какой идеи не дискредитирует саму идею.
- Монашество существует и в других религиях. Как бы вы сформулировали принципиальную отличие православной аскезы от других?
- Монашество - это универсальная культурная форма, которая может иметь место даже не в религиозном контексте. Например, школа пифагорейцев, которая существовала в шестом веке до Рождества Христова, по всем признакам была монашеской общиной. Со старцем, с определенными нормами дисциплины, с послушничеством и так далее. Важно, каким содержанием мы наполняем эту форму. Монашество не выше христианства. Это только форма вероисповедания.
- Монах - от греческого μοναχός - единичный. Но при этом часто говорят, что монах спасается именно в общине, общине, как светский человек - в семье. Для многих есть в этом противоречие.
- Это противоречие сформулировал еще поэт IV века Палладий Александрийский. У него есть даже стихи антимонашеского содержания. Он говорил: «Посмотрите, вот толпа одиноких». Толпа моносов. Что за оксюморон? Что за чушь? Монахам это всегда ставили в вину, но на самом деле это термин, который показывает направление жизни. Мне кажется, для описания опыта монашества лучше подходит древнерусское слово «инок», что означает иной. Иоанн Лествичник, живший в VII веке, говорил о самых разных стилях монашеской жизни, в том числе о жизни вместе и затворничестве... Он считал, что отдельным людям вредно и даже опасно жить в общине. Это о том, что в католицизме стало системой различных «орденов». В восточном монашестве в древности было куда проще. Там каждый монастырь был отдельным «орденом». В русском монашестве такой пестроты нет. Мы к ней только понемногу подходим. Таким образом, в монашестве нет какой-то абсолютной канонической формы, единственно верной. У каждого человека есть свои таланты, склонности, и этот стиль нужно находить.
Наше монашество теперь только на определенном этапе развития, оно только-только начинает раскрываться. Золотого века русского монашества еще не было, он только на горизонте и появится не очень скоро. Но он будет, и все предпосылки для этого есть.
- Когда-то услышала, что будто в монастырь идут люди, которые имеют склонность к определенному образу жизни, стилю мышления. Будто есть какой психотип. Поспорите?
- Конечно, поспорю. Возьмите описания жизни святых подвижников-монахов и сравните их. Есть и экстраверты и интроверты... Есть такие, как патриарх Тихон, который был шутником и начинал утро с интенсивной гимнастики. Он был монахом. Но были и подвижники, которые жили в Киево-Печерской лавре и давали обет молчания. А Серафим Саровский разные стили монашества пробовал: затворничество и жизнь вместе с другими монахами, общественную деятельность и работу по учреждении монастыря... Таким образом, говорить об определенном психотипе нельзя. В нашем монастыре, как и в любом, большая проблема людям сойтись. Если бы у нас был один психотип, проблемы не было бы, а так мы должны друг к другу подстраиваться. У каждого свой ритм, свои вкусы, свое представление о юморе... И мы учимся жить друг с другом, потому что все очень разные. Но мы выбрали для себя такой путь, потому что был какой-то призыв. Почему такой призыв происходит? А почему Пушкин начал писать стихи? Может, это влияние дяди или избыток французской литературы в библиотеке отца? Почему это произошло? Можно бесконечно разбирать, как Фрейд разбирал биографии различных известных деятелей культуры или Сартр писал о Флобере и пытался разложить его по полочкам. Это занятие неблагодарное. На самом деле нельзя эти вещи понять. Такая биография. То же самое с монашеством.
- Говорят, монашество - это полное отречение от себя прошлого...
- Скорее всего, это задание, а не данность. Это занятие на много лет: забыть себя прошлого. Одним тем фактом, что на тебя надевают черные ризы и дают новое имя, ничего не происходит. Ты только получил какой-то определенный аванс для дальнейшей работы и подвига. Ты еще не стал новым человеком. Должны пройти годы, десятилетия, чтобы перестроить себя, переродиться.
- В 90-е годы, когда вы пришли в монастырь, постригов было много. Много людей в то время вообще пришло к вере. Сегодня постриги - единичное явление. Почему?
- Для этого очень много причин. Мы стали жить очень комфортно, и отречься от мира сейчас действительно очень тяжело.
- Тогда, когда нечего было терять, было легко?
- Да, гораздо легче. Но есть другой момент. Мне кажется, что в будущем монашество обречено на малочисленность. Почему я так считаю? Потому что в средние века, когда был расцвет христианского монашества, оно взяло на себя социальные функции. Все знаменитые европейские университеты основаны монахами. Науку развивали монахи. Они же занимались благотворительностью: первые больницы, аптеки, лепрозории, приюты, библиотеки, дома ухода основали и обслуживали монахи. Крупнейшие монастыри были промышленными, образовательными, культурными, еще и пенитенциарными центрами. Сейчас общество под воздействием христианства научилась ответственности за своих стариков, сирот, детей, одиноких женщин, инвалидов и так далее. Монахам уже незачем заниматься теми вещами, которые в свое время не было кому кроме них делать. К тому же многочисленность монастырей в средние века и даже в новое время была связана с тем, что для многих людей это был единственный вариант социального лифта или обустройства в жизни. Особенно актуально это было для девушек-бесприданниц или одиноких мужчин, которые уходили в монастырь. В этом не было ничего плохого, так как люди были верующие и к этому склонные. Сейчас другая ситуация.
Жизнь стала куда более безопасной. Мать-одиночка может себе позволить поднимать пятерых детей, потому что ей помогает в этом государство. Есть библиотеки, больницы, пенсионные, благотворительные фонды и так далее. Человеку, чтобы выжить, не обязательно вступать в какую-то общину.
- А зачем тогда идти в монастырь?
- Монашество осталось для идеалистов. В том его и ценность. Сейчас все социальные роли от нас отпали, мы долги раздали и можем заняться тем, чем монашество и должно заниматься.
- Молитвой за весь мир?
- Можно и так сказать, но это неверная формулировка. Монашество - это гимн любви к Богу. Расшифровать не берусь, так как это то же самое, что дать краткое содержание Вивальди «Времена года». Монашество - это музыка. Как рассказать о музыке человеку, который ее не слышал? А люди, которые слышали, таких вопросов не задают. Это определенный стиль жизни, когда человек всего себя целиком отдает Богу. В чем это проявляется? В молитве, или в подвиге, или в преданности?.. Он просто не может иначе жить.
- Не противоречат ли черные монашеские ризы пасхальному духу христианства?
- Христианство - это действительно религия Пасхи, радость Пасхи. Иоанн Лествичник говорил: «Бог не хочет, чтобы люди плакали. Он хочет, чтобы они улыбались чистым смехом". Но из-за того, что мы повреждены грехом, мы вынуждены плакать, чтобы потом там научиться улыбаться. Поэтому монашество - это добровольный пост перед главной Пасхой, это путь к ее радости. Это путь к чистому детскому смеху сквозь слезы взрослого человека, который оплакивает свои грехи.
Ирина АСТАШКЕВИЧ
Фото Романа Карпенко
Совместные проекты ядерных технологий.
В повестке дня — утверждение концепции нацбезопасности и военной доктрины.
