Эколог Ирина Кашпей: Увидел волка — радуйся

«Конец страшной волчицы», «Под Слонимом застрелили огромного волка. Возможно, того самого чупакабру-убийцу», «Деревня взвыла волком: в Городокском районе серые хищники приучили сельчан к вилам и топоровам...» Вокруг этого зверя существует много страхов, стереотипов, которые стараются разрушить в общественной организации «Ахова птушак Бацькаўшчыны» благодаря проекту vоuk.bу. Ее сотрудница Ирина КАШПЕЙ любит животных всей душой. Послушаем ее?

Собеседница изучает волков в Беловежской пуще и на Полесье. Как? При помощи специальных GРS-ошейников, включаемых раз в час и фиксирующих местоположение зверя. Девушка ездит в экспедиции на отлов, чтобы повесить те самые ошейники, собирает генетический материал, работает с фотоловушками, анализирует зарубежную литературу и готовит научные публикации, которые адаптируют и публикуют в специальном «волчьем» блоге. Там можно узнать, почему животные воют, что входит в их ланч-бокс, и как серые проводят свои уик-энды. Зверю можно выбрать имя, а также проследить за его передвижениями. Волки Микола, Михась, Рудый, Завея, Алесь и Луна привлекают большую аудиторию своими историями и становятся настоящими друзьями многих белорусов...

...С самого детства маленькая Ира знала: каждый зверь важный и полезный, и каждому есть место в жизни. Однако, когда смотрела фильмы про дикую природу, никогда не думала, что станет ее защитницей.

— Я родилась в Полесье, но позже с семьей переехала в Минск, и здесь уже окончила школу, — рассказывает свою историю собеседница. — Думала, что если пойду на биологическую специальность, то стану только учителем. На самом деле, оказалось, что в этой профессии есть огромное количество различных направлений. Сначала решила, что максимально близко моим интересам соответствует медицина. И поступила на врача. Но потом поняла, что это не мое. Распределилась в научно-практический центр, где работала уже на шестом курсе. Но и там не получала ни радости, ни удовольствия. Вставала утром и думала: «Скорее бы вечер, выходные...» Не потому, что работа плохая, нет. Просто это не то, чем хотелось бы заниматься, где я смогла бы реализовать себя. Поэтому после распределения ушла. Причем, в никуда. Подумала: «Как будет, так и будет».

— Когда ваша жизнь кардинально изменилась?

— Пожалуй, все началось с подачи заявки по программе Европейской волонтерской службы в крупнейшую итальянскую организацию по защите окружающей среды. Подала и, как это часто бывает, совсем забыла о ней. На место претендовало очень много желающих, и я даже не представляла, что шанс выпадет именно мне. Однако, как раз после того, как уволилась и уехала на отдых, мне пришло приглашение на собеседование. Все само сложилось так, как даже и не планировала. Я попала в проект по защите окружающей среды и дикой природы и на весь 2017 год уехала в Италию. Вот именно тогда был такой переломный момент, когда я поняла: мечты сбываются, и все, что было нереально и недоступно, становится действительностью. Благодаря проекту в Италии я по-другому посмотрела на то, чем занимаюсь, стала прислушиваться к себе и своим желаниям...

— ... И именно они привели вас в организацию «Ахова птушак Бацькаўшчыны»?

— Можно и так сказать. После проекта я заочно поступила в магистратуру Эдинбургского университета на специальность «Биоразнообразие, дикая природа и здоровье экосистем». А где же работать? Мне очень хотелось получить опыт в этой сфере. Узнала про АПБ, пришла туда и сказала: «Можно, пожалуйста, к вам?» Мне не нужны были деньги, не жалко было и времени. Приходила в офис и делала все с радостью. Где-то через полтора месяца мне все же предложили должность. Сейчас я занимаюсь волками и другими видами, например, барсуками.

— Как думаете, Полесье-то повлияло на выбор вашего занятия?

— Раньше даже не задумывалась, но теперь думаю, что очень. Это особый регион Беларуси, к которому у меня привязанность, любовь. В общем, как многие дети, на летние каникулы я ездила к бабушке в деревню. И она мне часто говорила, что я ходила по лесу задрав голову: наблюдала за птицами, пчелами, что опыляли растения, вместо того, чтобы собирать грибы или ягоды...

— Вы ездите на отлов волков... Как это происходит?

— Сначала на выбранной местности устанавливаются ловушки, которые не позволяют зверю вытащить лапу, но не повреждают ее. Чтобы животное долго не находилось в ловушке, вся наша команда разбивается на группы и часто проверяет их. Далее, когда волка поймали, специалист делает ему укол, чтобы тот уснул. Тогда надеваем GРS-ошейник, собираем генетический материал, фотографируем, взвешиваем, измеряем рост — делаем все, что необходимо до дальнейшего изучения. После вводят антидот, и волк убегает. А мы следим за передвижениями. Раз в час с сим-карты нам посылается сообщение о месте его пребывания. Так, волки шлют нам СМС-ки (улыбается). Ошейники работают несколько месяцев, а когда заканчивается заряд батареи, сами открываются и падают.

— А как вы потом узнаете о жизни зверя? Он же сам не рассказывает...

— Получая сведения из ошейника, мы можем следить за маршрутом волка. По координатам становится понятно: он в стае, если территория постоянная, или одиночка, если хаотичная. Также мы начинаем ходить по следам зверя и таким образом можем проследить, чем он питается — по остаткам животных. Опять же, в стае могут добыть крупного животного, один же питается мелкими или падалью. Еще собираем данные из фотоловушек, чтобы определить количество зверей или идентифицировать конкретного, когда он наш. Была такая история, когда мы несколько дней получали данные из одной точки. Что случилось? Думали, может, ошейник уже упал... Оказалось, что зверь просто лежал под елочкой, ждал, когда закончится дождь.

— Что вы почувствовали, когда впервые увидели волка?

— О! Невероятную радость! Не могла сдержать эмоции! Вот, там настоящий волк, и он на нас смотрит! Подходить ближе было нельзя, пока специалист не уколол транквилизатор. Знаете, увидеть волка на Полесье — большая удача. Ведь, как оказалось, там их не так много, гораздо меньше, чем в Беловежской пуще. Сразу очень захотелось его потрогать, узнать, как он пахнет, какая у него шерсть. Как выяснилось, жесткая. Но уши мягкие (улыбается). В общем, гладить волка — какое-то чудесное действие. Это то, с чем ты столкнешься в обычной жизни. Но, благодаря прекрасной работе, у меня есть такая возможность.

— Может ли обычный человек встретиться с этим зверем в природе?

— Многие думают, что если пойдешь в лес, обязательно встретишь его, и нужно будет защищаться. Это совсем не так. Во-первых, он, скорее всего, узнает о вашем приближении первый и постарается скрыться. Нормальное, не бешеное животное, никогда не выйдет к человеку. Только в случае, если он молодой одиночка, и ему просто интересно, им руководит голод. Или бывают ситуации, когда человек подходит к зверю с подветренной стороны, и тот не слышит. Но такое происходит крайне редко, и чаще с теми, кто непосредственно работает в лесу. Поэтому, говорят: «Увидел волка — радуйся». Это действительно большая удача.

— Но все-таки, вдруг такое произойдет...

— Об этом хорошо рассказывал грузинский ученый Ясон Баридзе, который большую часть жизни посвятил изучению волка. Он советует не бежать, а тихонько отступать, спрятаться за чем-то, что будет за пределами его поля зрения. Надо показывать свое абсолютное нежелание с ним знакомиться, не лезть к нему. Все-таки дикий зверь... Уникального рецепта здесь нет. Волки же, как и люди, все разные.

— А к охоте вы как относитесь?

— Отрицательно, но я понимаю, что люди на данный момент без этого не могут. Однако если и нужно отстреливать, то, например, так называемых переярков, тех молодых, что отделились от стаи, которые могут заходить в деревни и вредить людям. Тогда проблема сужается. За территорией следит матерая пара, передает в наследство свою культуру охоты, и она никогда не позволит прийти на «свой участок» другим волкам, а также поддерживает необходимый природный баланс там, где живет. Но, к сожалению, у нас считается престижным убить именно матерого волка. После чего стая распадается, а молодежь не умеет охотиться. Они расходятся по еще большей территории, чаще выходят к людям, больше размножаются. Известный факт: когда начинают убивать волков, их количество увеличивается. Но, если уничтожать их много, как это делается сейчас, популяция становятся генетически обедненной, нет притока новых генов. Они перестают выполняют ту функцию, которую должны.

А вы знали?

По данным Министерства лесного хозяйства за 2018 год, количество волков на территории Беларуси составляло 1348 особей (добыто было 1873).

С 2000 года объемы изъятия из природы животных этого вида ежегодно составляют не менее 50 процентов от учтенного количества. При этом за последние три года добыча стала практически такой же, как и выраженная популяция. Представляется, что при такой интенсивной охоте количество зверя должно было начать снижаться. Но оно остается стабильным и даже продолжает расти.

Дело в том, что рост численности животных может стимулироваться как раз активной добычей. Волк является территориальным хищником, и при гибели пары их охотничьи угодья освобождаются, что вызывает естественные миграционные перемещения. Кроме того при повышенном изъятии происходит так называемая компенсационная рождаемость.

Следует также отметить, что волки в условиях снижения количества их основной жертвы — диких копытных — не снижают своей собственной. Это свидетельствует о высокой пластичности вида. Хищник имеет достаточно богатый набор кормов и может быстро переключаться с одного на другие.

Специалисты отмечают важную роль зверя в регулировании популяций лисиц и енотовидных собак, которые распространяют бешенство и оказывают негативное воздействие на ресурсные виды охотничьей фауны. Кроме того, волк способен поддерживать на определенном уровне количество бобра, что снижает ущерб лесному и сельскому хозяйствам.

Юлия Адамович, студентка IV курса факультета журналистики БГУ