«Великого Володю из Беларуси» знали все. О своем знаменитом отце рассказал Максим Рыженков

В 1990-е годы, когда после распада СССР Беларусь получила независимость, была выстроена новая спортивная система. Лучшие наработки советской школы сохранили и соединили с новыми моделями. Эта огромная работа легла на плечи Владимира Николаевича Рыженкова, которого сегодня можно справедливо считать первым спортивным менеджером Беларуси. Владимир Николаевич досконально знал советскую систему спорта. Долгое время работал в системе спортивного общества «Урожай», в Спорткомитете БССР. Около шести лет — в ЦК КПБ, курировал спорт, занимаясь вопросами кадрового обеспечения и строительства спортивной инфраструктуры в Беларуси. Владимир Николаевич Рыженков — заслуженный работник физической культуры и спорта БССР. На посту первого президента Национального олимпийского комитета он вывел белорусский спорт на международную арену. В историю Беларуси он вошел и как первый министр спорта и туризма Республики Беларусь.

Владимир Николаевич Рыженков ушел из жизни в 1996 году. Но даже через 26 лет его фамилия звучит в белорусском спорте. Максим Владимирович Рыженков, его сын, был помощником Президента по вопросам физкультуры, спорта и туризма. Затем вице-президентом НОК Беларуси. А сегодня занимает должность первого заместителя главы Администрации Президента и возглавляет федерацию баскетбола. О своем знаменитом отце и его вкладе в отечественный спорт Максим Рыженков рассказал «Звязде».

— Максим Владимирович, откуда у вашего отца любовь к спорту? Почему именно его он выбрал делом своей жизни?

— Все, чего мой отец, Владимир Николаевич Рыженков, добился в жизни, он добился своим трудом. Парень из хуторского поселка в Добрушском районе в детстве даже не думал ни о каком спорте. Я думаю, в его время там даже и спортивных площадок не было. Дома имелось большое хозяйство, нужно было помогать родителям, вот и весь его спорт. В 14 лет у отца началась взрослая жизнь — он поступил в Гомельский Дорожно-строительный техникум. Там была активная учеба, и о спорте тоже речь не шла. Все изменилось, когда отца призвали в армию. Он 1945 года рождения, это последний год, который призывали на три года. За время службы он попробовал себя в боксе и баскетболе, выступал на соревнованиях. Его большой рост, мускулистое телосложение, подготовка, заложенная работой на земле, делали его хорошим боксером. А его баскетбольная команда была победителем соревнований на уровне военного округа. Владимир Николаевич сначала служил в «учебке» в Горьком (Нижний Новгород). А затем — в строительных войсках, они возводили космодром «Байконур».

Из армии он вернулся с навыками строителя и победами в соревнованиях по боксу и баскетболу в спортивном клубе армии. Да еще и в звании старшины. Как я понимаю, это дало ему возможность поступить в институт физической культуры с определенными преференциями. И эту возможность не упустил. Он легко поступил в ИФК. Отец учился со многими в будущем известными баскетболистами. Например, с Алексеем Шукшиным они потом дружили всю жизнь. Но отец рассказывал, что ему было трудновато учиться. Он поступил в институт после армии, некоторые предметы подзабыл. И, конечно, ребятам, которые пришли в вуз сразу со школьной скамьи, было проще. Влияла и разница в возрасте, отец был старше многих своих однокурсников. Но он смог влиться в эту спортивную семью. Благодаря его военным успехам им заинтересовались и боксеры, и баскетболисты. Но, наверное, ему больше по нраву был баскетбол, поэтому он его выбрал.

— Тогда почему он начал строить карьеру руководителя, а не спортсмена?

— В общественную работу отец включился уже в институте. В то время на должности профсоюзных или комсомольских руководителей брали людей, которые уже в жизни что-то видели, прошли армию, работали. Словом, знали жизнь больше, чем вчерашние выпускники школ. Владимир Николаевич этим критериям полностью соответствовал. В институт он пришел со сформированными взглядами, сильным подходом к жизни. Именно такой человек нужен был для организационной работы. Его заметили и пригласили на одну из руководящих должностей в комитет комсомола института физической культуры. На одном из курсов он даже был руководителем строительных отрядов Минской области. Учебу в институте Владимир Николаевич закончил председателем комсомола ИФК. Почему он сосредоточился именно на организационной работе, а не на спортивной карьере? Да, он достаточно прилично играл в баскетбол за институт. Но, выступая за институт, он был востребован, а за сборную уже не так. Ведь он был на три года старше своих товарищей, ребят, у которых не было такого перерыва, которые были лучше подготовлены технически — кто-то учился в спортивной школе, кто-то занимался в училище олимпийского резерва. И конкуренцию им Владимир Николаевич составить не мог. Поэтому он нашел себя в организационной работе. Парень приехал с Гомельщины, три года отслужил в армии, родители могли помочь разве что мешком картошки. Ему нужно было создавать себя самому. Если в спорте по объективным причинам не получалось, то в организационной работе перед ним открывались большие перспективы. Свой шанс Владимир Николаевич не упустил.

— Вы помните, как создавался Национальный олимпийский комитет страны. Какой эту организацию видел Владимир Николаевич?

— Работая в Спорткомитете, отец много ездил за границу и видел, изучал систему развития спорта в других странах. Разница в подходах была колоссальной. Сильные спортивные федерации, проводящие работу по популяризации своего вида спорта, привлекают людей, партнеров и спонсоров в свой спорт — это мощная движущая сила. В Советском спорте такого не было. Многие чиновники в министерствах и ведомствах на это просто были неспособны. А в федерациях должны работать люди, любимые в свой вид спорта. И все это должно регулироваться государством. Владимир Николаевич видел и понимал, что в системе нашего спорта нужно поменять и что можно привнести.

Когда начались первые шаги по обретению независимости, отец понял, что пуповина от Олимпийского комитета и федераций СССР разорвется, и многие наработки останутся в России как правопреемника Советского Союза. Поэтому, как только Беларусь обрела независимость, он начал делать первые шаги по созданию Олимпийского комитета Беларуси. И, разумеется, на этом пути приходилось перенимать опыт зарубежных моделей: Федерации должны быть более самостоятельными и в финансовом, и в организационном планах, Национальный олимпийский комитет должен быть независим от государственных источников. Именно в таком направлении отец создавал эти общественные институты управления спортом. Учитывая, что он одновременно был и министром спорта, конфликта интересов не было. Как министр спорта он смотрел на НОК и Федерации как на своих помощников, соратников по развитию спорта, но ни в коем случае не как на конкурентов.

В 1991 году, когда был создан Национальный олимпийский комитет, у Владимира Николаевича Рыженкова сложился мощный авторитет как руководителя спорта. Это был человек, который привлекал к себе людей не интригами, а своими идеями. И когда встал вопрос, кому стать президентом Олимпийского комитета, который отец создавал с нуля, то неудивительно, что спортивная общественность проголосовала за него. Не могу сказать, единогласно или нет, но не думаю, что были другие кандидатуры. Владимир Николаевич сразу ввел в Национальный олимпийский комитет таких серьезных людей, как Александр Василевич Медведь, Елена Дмитриевна Белова. Он сделал все, чтобы показать, что самостоятельный олимпийский комитет — не кормушка для чиновников, а именно орган спортсменов для самих спортсменов.

— В 1991 году был образован Национальный олимпийский комитет. А в 1992 году в Барселоне должны были пройти летние Олимпийские игры, а в Альбервилле —зимние. Серьезное испытание для молодого Олимпийского комитета...

— В 1992 году Беларусь еще не была принята в систему олимпийского движения. Поэтому в 1992 году белорусские спортсмены выступали в составе Объединенной команды СНГ. Я знаю, что перед Олимпиадой в Альбервилле большой головной болью для отца была экипировка команды, деньги на дорогу. Это было не самое экономически успешное время. Денег не было, и отцу пришлось проявить смекалку. Он выяснил, что есть тракторы и МАЗы, которые наше правительство хотело продать, но у покупателей тоже не было денег. По своим спортивным каналам отец вышел на югославов, с которыми у него всегда были хорошие отношения. И проблема была решена: туда поступили белорусские тракторы и МАЗы, а оттуда пришли деньги на дорогу и экипировка. Дальше нужно было делать все, чтобы на следующих Олимпиадах белорусы выступали самостоятельной командой. Без признания нашего Олимпийского комитета Международным олимпийским комитетом это было невозможно. Поэтому нужно было форсировать действия по созданию основ олимпийского движения в Беларуси. Интересно, что занималось этой работой всего несколько человек: международный отдел в системе Комитета по спорту и несколько спортсменов, которые были включены в состав секретариата. Люди на общественных началах выполняли такую большую и важную работу.

— В то же время создавался Закон «О физкультуре и спорте». Помните, как Владимир Николаевич работал над ним?

— Это я помню прекрасно, поскольку сам участвовал в подготовке закона. Раньше у нас не было законодательства в сфере культуры и спорта. Поэтому при создании закона нужно было на что-то опираться. Но ни в России, ни в других странах постсоветского пространства такого закона еще не было. В каждой зарубежной командировке отец встречался со своими коллегами, с министрами спорта, с президентами олимпийских комитетов. В командировках он насобирал большой массив информации. В основном все документы были на английском языке. И, видимо, отец решил проверить, как я учу английский на своем юридическом факультете. А может, хотел вовлечь меня в эти процессы, чтобы у меня появилась практика. Он положил мне стопку бумаг на стол и сказал: «Если хочешь помочь отцу — переложи, посмотри, что существенно, а что — нет».

Как юрист могу сказать, что в каждом нормативно-правовом акте есть ряд положений, касающихся определенных процедурных вопросов, они не имеют большой важности, их отработают юристы любой страны. Но суть, дух закона может описать только спортивный человек, который любит спорт и им занимается. У нас такие люди были, но они не знали, как свой опыт описать в законе юридическим языком. И я, студент, который немного понимает юридическое мнение, переводил, что думают о спорте иностранные чиновники. Позже эти переведенные блоки изучали специалисты в Министерстве спорта и Олимпийском комитете, адаптировали их к белорусскому закону. Конечно, юристов в спортивной отрасли не было вообще. Много лет до этого Беларусь всю работу по управлению спортом перенимала в СССР, частью которого была. И своих собственных наработок практически не существовало. В 1990-е пришлось все начинать с нуля, делать первые шаги. Отец много работал над этим законом самостоятельно. В домашнем архиве сохранились целые пачки бумаги, исписанные его рукой. Этот закон писался вручную, в прямом смысле этого слова. И все получилось, закон был принят. Свою часть работы я выполнил, кажется, неплохо. Помню, как отец вернулся из командировки, у него остались суточные в испанских песетах, и он отдал их мне как плату за работу. Я их обменял и был очень доволен.

— В своих многочисленных командировках Владимир Николаевич смог найти не только надежных коллег, но и хороших друзей?

— У отца были очень серьезные отношения с Международным олимпийским комитетом. Хуан Антонио Самаранч (Президент МОК — Прим. авт.) был близким ему человеком, хотя они и познакомились уже во взрослом возрасте. Самаранч сразу оценил отца, его харизму и энтузиазм по поводу создания олимпийского движения в Беларуси. Беларусь одной из первых постсоветских стран получила признание МОК. Беларусь была одной из первых стран, в которую Самаранч приехал с визитом. В 1990-е белорусская делегация даже приглашалась на исполкомы Международного олимпийского комитета. Интерес к нашей стране был огромный: новое независимое государство развивает олимпийское движение. Отец рассказывал, что в МОК чувствовалось искреннее желание нам помочь с выстраиванием системы олимпийского движения. Помогали и советами, и финансами на развитие каких-то институтов, сразу же откликнулись на решение вопросов, связанных с участием в соревнованиях. Приезжая с таких мероприятий, отец привозил много подарков и даже лично от Самаранча. Привозил много дипломов о признании различных достижений нашего Национального Олимпийского комитета. Международный олимпийский комитет замечал наши, пусть и маленькие, успехи, для того чтобы поддержать развитие олимпийского движения в нашей стране.

У отца были друзья в различных департаментах МОК. Однажды представитель Югославии, руководитель маркетинговой службы МОК, будучи с рабочим визитом в Беларуси, был в гостях у нас дома. Я в тот вечер выступал в роли переводчика. Ну или они с отцом проверяли мое знание английского языка. Помню, что тот чиновник меня похвалил и сказал, что, возможно, когда-нибудь заберет меня в МАК. Жак Рогге всегда тепло высказывался об отце.

У отца было много друзей из других государств. Когда я был вице-президентом НОК и много где ездил, встречал множество знакомых моего отца. Узнав, что я сын «того самого Рыженкова из Беларуси», они очень радовались нашей встрече и говорили много теплых слов об отце. Он дружил со всеми, притом что иностранные языки почти не знал. Но «Великого Володю из Беларуси» знали все и помнили многие.

— О таких людях, как ваш отец, говорят, что тот опередил время. Вы согласны, что в чем-то он опередил время, и если да, то в чем?

— Владимир Николаевич опередил свое время. Например, в своем стремлении развить общественные институты управления спортом. Отец хотел создать новую модель белорусского спорта. В то время я был далек от спортивных вещей и не могу точно сказать, как он ее видел. Но то, что отец хотел большей самостоятельности для федераций — это точно. Он считал, что финансирование спорта через Федерации более эффективное и более выгодное для всей системы, чем через Министерство. И даже несколько лет у нас действовала пробная система, когда деньги на развитие спорта непосредственно перечислялись федерациям. Потому что никто так не видит спорт, ярко и детально, как сами Федерации. На самом деле, сегодня можно многое сделать тому, к чему отец стремился тогда. И реализовал бы свои планы, если бы судьба предоставила ему такую возможность и чуть больше времени. Это и большая самостоятельность федераций, и более активная организационно-руководящая роль Олимпийского комитета в системе координат спорта, и выстраивание полноценных маркетинговых служб в спортивной «вертикали» с опорой на Федерации и олимпийский комитет. Он работал над тем, чтобы наши представители были более вовлечены в международные структуры. Вот до такого уровня, который отец взял для себя ориентиром, мы, на мой взгляд, и сегодня не дошли в полной мере.

— Руководящая должность сильно влияет на характер человека. Дома Владимир Николаевич был руководителем?

— Отец никогда не приносил рабочие вопросы домой. Работа в спорте, как и в любой другой сфере, где внутри находятся люди, считающие себя центром вселенной, связана с интригами, конкуренцией, борьбой за место под солнцем. И, будучи под гнетом таких проблем, свою семью отец от этого оберегал. Из спорта мы видели его друзей, впечатления от удачных поездок, хорошие переживания и радость от побед наших спортсменов. Когда отцу говорили, что сын, наверное, пойдет по его стопам, он категорически отвечал, что такого не будет никогда. Он знал, какая это трудная и порой неблагодарная работа. Но он настаивал на том, чтобы я занимался спортом. С шести лет и до седьмого класса я занимался баскетболом. И довольно неплохо. А потом перешел в греблю на байдарках и каноэ.

— Неожиданный переход...

— В седьмом классе встал вопрос о переходе в спортивный класс, который как раз формировался из ребят моего возраста. Кстати, в этом классе вырос костяк юношеской сборной, которая была призером чемпионата СССР. Отец был не против перехода в спортивный класс. Но грудью на амбразуру легла мама, которая не хотела для меня такой спортивной жизни, как у отца. Как я потом узнал, они всю жизнь готовили меня к тому, чтобы я стал дипломатом. Поэтому перспектива учебы в спортивном классе для меня отпала. Некоторое время я еще тренировался со своей командой, но разница в подготовке быстро дала о себе знать. И через пару месяцев я понял, что должен покинуть команду.

Несколько лет беспечного с точки зрения спорта жизни вынудили моего отца найти мне другой вид спорта, чтобы в моей жизни была более серьезная физическая нагрузка, чем просто уроки физкультуры в школе. Я был не против. Недалеко от дома, на Комсомольском озере, была лодочная станция с секцией гребли на байдарках и каноэ. Тренер Владимир Иванович тайников, друг отца, чемпион мира, передавал свой опыт детям. Для физически развитого парня вполне нормально начинать заниматься греблей в 14 лет. Я прижился в той секции и полтора года занимался греблей на байдарках и каноэ. И очень этому рад, ведь Гребля меня серьезно подтянула, этот спорт требует серьезной физической подготовки. До сих пор испытываю хорошие последствия скрытных занятий спортом и заложенного чувства дисциплины и трудолюбия.

— Максим Владимирович, вы совершили желание родителей и стали дипломатом, но в тоже время нарушили желание отца и работаете в спорте. Однако разве сегодня спорт и дипломатия — не одно и тоже?

— Действительно, современный спорт уже превратился в дипломатию и абсолютную политику. От спорта уже мало что осталось. Уже нет справедливых соревнований. О каких справедливых соревнованиях может идти речь, если людей отстраняют на надуманных основаниях? На надуманных основаниях устраивают допинговые скандалы. На самом деле это уже грязная политика и не менее грязная дипломатия. Вот что сегодня спорт, к сожалению.

— Работая в спортивной сфере, вы чувствовали, что вас сравнивают с отцом?

— В самом начале моей спортивной работы такое было. И я на себе нес груз большой ответственности. Я не считал, что я должен кому-то что-то доказать. Самое главное — я боялся подвести своего отца. Чтобы потом не говорили, что Рыженков-старший много сделал, а пришел Рыженков-младший и все развалил. Вот что для меня имело важность и добавляло ответственности, заставляла более аккуратно и взвешенно отрабатывать все вопросы. В начале своей деятельности я вспомнил не только те вещи, которые знал и видел от отца, но и его друзей, знакомых, соратников, с кем он строил архитектуру независимого белорусского спорта. Конечно, я привлек их к себе в помощники. И мои первые шаги, идеи, предложенные президенту, программные высказывания – это коллективный труд людей, которые были рядом со мной, а до этого — рядом с моим отцом.

— Вы похожи на своего отца?

— Я не знаю. У меня больше эмоциональности. А у него однозначно было больше понимания жизни. Если бы я больше видел его в работе или успел бы поработать рядом с ним, думаю, я опирался бы на его пример. Но не получилось. Самое главное, что я от него перенял, — очень внимательное отношение к людям, стремление помогать, не думая о последствиях, о благодарностях. Нужно просто, как говорит наш Президент, качественно делать свою работу. И, как и мой отец, я стараюсь видеть, слышать и слушать людей и всегда делать по справедливости.

Валерия СТЕЦКО