«Ты, радзімае поле, скажы...». Западнобелорусский поэт Анатолий Иверс

Среди литераторов и подпольщиков, оставивших свой четкий след в жизни, общественных, политических событиях Западной Беларуси, — и поэт Анатолий Иверс, родившийся на Слонимщине, в деревне Чемери 2 (15) мая 1912 года в мае 2022 — 110-году со дня его рождения. Осталось менее года до этой даты. И хорошо было бы, чтобы и дату эту, и соответственно самого литератора вспомнили не только публикациями в печати, но и конкретными деяниями по мемориализации его памяти. Что по этому поводу сделать — решать прежде всего на Слонимщине, в Гродненской области. Решать Слонимским властям, Слонимской общественности. Будем верить, что появятся и инициативы, и следом будут определенные деяния...

«Ты, радзімае поле, скажы/ Каласістым павевам вясны,/ Хай не хіліць аж да мяжы/ Пазалочаны жытні траснік./ Можа, песню араты згубіў/ На шнурах — на барознах крывых,/ А з ёй пеніцца вецер між ніў/ Ў сонца брызгах — чырвонай крыві./ І заціснуўшы туга жывот,/ Дзяцей просіць цярпець... да жніва.../ Галаву перакінуў праз плот/ Пазалоту вачыма зрываць.../ Помніць: летась звінелі сярпы — / Пераборысты шумны акорд.../ А ў далі, нібы матавы пыл,/ Па балоце — туман-малако,/ І напеваў жывых пераліў,/ Што не знаюць былля і мяжы.../ Прыйдуць трактары ў полымя ніў,/Там, дзе некалі колас тужыў». («Да жніва», 1938 год). 

Читаем в третьем томе шеститомного биобиблиографического справочника «Белорусские писатели»: «...Читать по-русски поэта научил отец, потом несколько месяцев мальчишка учился в местной белорусской школе, но она была закрыта. Летом 1926 поступил в Виленскую белорусскую гимназию, в 1928 году исключен за активную подпольную деятельность…» Спустя много лет Анатолий Иверс (настоящее имя — Иван Дорофеевич Миско) будет вспоминать о тех днях: «В Виленской гимназии я стал комсомольцем-подпольщиком. Учебу приходилось сочетать с нелегальной деятельностью. Разбрасывал листовки, вывешивал флаги, носил в тюрьму моправские передачи для узников, перед выборами в сейм расклеивали по городу плакаты ППС-левицы, ходили на демонстрации рабочих. А вечерами в общежитии читали белорусские книжки, что попадали к нам из Минска. Все это давало такой подъем, что мы готовы были орудовать горы.

Будучи гимназистом в Вильнюсе, познакомился я с такими старшими замечательными друзьями, как Язэп Урбанович, поэт Алесь Сологуб. Там я встретил первый раз уже хорошо известного в Западной Беларуси поэта Михася Василько, который выступал со сцены Виленской белорусской гимназии. <...> А тем временем подбиралась к нам дефензива. Наверное, не без ее указки директор гимназии Радослав Островский не допустил к занятиям несколько учеников старших классов. Это вызвало всеобщий протест, бунт. Островский долго не думал, зовущий полицию, которая умела делать подлое дело. Все наши баррикады были сломаны нажатием откормленных и хорошо возроенных полицаев. После погрома некоторых старших парней арестовали, а около сотни младших, в том числе и меня, под конвоем отвезли и сдали родителям под расписку.

Дома ждали неприятности. Однако на семейном совещании решили, что поеду поступать в Клецкую белорусскую гимназию… «Об этом Анатолий Иверс упоминал в очерке-воспоминании «Свету навстречу», датированном 5 апреля 1980 года. После учебы в Клецке была еще и Новогрудская гимназия… «Приняли в сентябре 1930 года. А выбросили с 7-го класса в мае 1931 года. На этот раз выбросили негромко. В Новогрудке клонились ко мне особенно младшие ученики, наверное, видя перед собой «героя». Я рассказывал им о борьбе и необходимости борьбы белорусского народа за свои социальные и национальные права. Говорил, что с учебой нужно умело сочетать политическую самообразования, ведь на нас, более образованных, в будущем вся надежда…

Директор Иван Цехановский вел себя как лагерный стражник. Позвал меня в кабинет и сказал:

— Езжай домой и не думай делать бунт, потому что отдам полиции.

На этом и завершилась моя учеба в гимназиях. Но и в деревне полиция не давала покоя, перед каждым праздником арестовывала, пытала. Дважды даже судили, хотя не было конкретных фактов. Но зачем полиции факты? Выдумали и судили «за чынны опур владзы». В тюрьме не сидел, так как с небольшим приговором попал под амнистию…«Анатолий Иверс, взяв себе разные псевдонимы, начал печататься со стихами в газетах и журналах: «Асва», «Путь молодежи», «Наша воля», «Белорусская летопись», «Колоссе»… Одна из первых публикаций — стихотворение «Вёска»:

Разляглася вёска

Хатамі у рад.

Дзе-нідзе бярозка

Блісне паміж хат. 

Сонца лье без ласкі

Вогненную плынь.

Жудасную казку

Шапаціць палын. 

А ў сялянскіх хатах

Хлеб як рэдкі госць. 

У далях сіняватых

Лес шуміць чагось. 

(1933 год). 

В 1939 году выходит из печати книга стихов Анатолия Иверса «Песні на загонах». Спустя многие годы известный литературовед Владимир Колесник так охарактеризует творчество поэта со Слонимской страницы: «Анатолий Иверс самый значимый, после Валентина Тавлая, поэт из числа тех, кого выделила революционная Слонимщина в довоенное время…»

Непросто сложилась судьба Анатолия Иверса после 1939 года, когда пришло долгожданное воссоединение Западной и Восточной Беларуси… Работал в Банской районной газете «Вольная работа». Во время Великой Отечественной войны — подпольщик. По заданию штаба партизанского отряда работал в городском управлении. Когда начались аресты подпольщиков-антифашистов, пошел в партизаны. Фашисты замучили в лагере смерти Колдычева отца и жену поэта. В партизанском соединении был назначен заместителем командира отряда по разведке. После войны — ответственный секретарь районной газеты. В 1949—1966 гг. — мастер смолокурного завода, технолог лесохимзавода. В 1966 году вернулся в редакцию районной газеты. В 1976—1984 гг. — ответственный секретарь районного общества охраны памятников истории и культуры. Следующий сборник стихов (первый за годы советской власти) вышел в свет в 1970 году — «С пройденных дорог». Затем, еще через двенадцать лет, — в 1982 году увидела свет книга поэзии «Жыву ў бацькоўскім краі»… Уже то, что на книги Анатолия Иверса откликались в печати Алексей Петкевич, Данута Бичель-Загнетова, Олег Лойко, Николай Арочко, Владимир Колесник, свидетельствует об особом, достойном месте западнобелорусского поэта в истории белорусской литературы.

Особую роль в сохранении, переиздании (а в отношении многих произведений — и в издании) наследия Анатолия Иверса сыграл Сергей Чигрин — исследователь белорусской литературы, известный отечественный коревед, живущий и работающий в Слониме. Одна из его статей, посвященная поэту-земляку, — «Не спрашивали, сжато ли, скошено ли…» Символическое название. В ней — отпечаток всей жизни и всего творчества Анатолия Иверса, поэта из Слонимской деревни Чемери.

Умер Анатолий Иверс 26 октября 1999 года. Одно из последних по времени написания (1998 год) произведений поэта — «Живу в Беларуси»: «Да любога прыйдзі дому — / Гаварылі па-прастому. / І хоць школ сваіх не мелі,/ Ад дзядоў не анямелі:/ Гаварылі мовай „хамскай“/ І не польскай, не в’етнамскай./ Мы свабоду ўсе любілі,/ Дык за гэта нас і білі/ Ў дэфензіве, пастарунку...»

Очевидно, что поэзия (особенно в год, когда День воссоединения Западной Беларуси с советской Беларусью — 17 сентября стал государственным праздником) Анатолия Иверса, как и Михаила Василько, Валентина Тавлая, других западнобелорусских поэтов, требует переиздания. Обязанность потомков — помнить их судьбы, помнить их произведения, помнить, какой ценой, через какие испытания они входили в белорусскую литературу и в белорусскую общественную, белорусскую национальную, политическую жизнь.

Сергей ШИЧКО